style="font-size:15px;"> – Залезай к нам, Кучерявый, – усмехнулся Аксель. – Мы отплываем!
– Уже? – удивился полурослик, быстро усаживаясь на лавку, удерживая Квентуса, когда тому вздумалось склониться над бортом.
Не ровен час – выпадет ещё из шлюпки, доставай его потом из воды! Однако пират не спешил оканчивать свою грешную жизнь самоубийством, а склонился он вниз лишь затем, чтобы исторгнуть из своего желудка наружу избытки алкоголя и еды. Дождавшись, когда разбойнику полегчает, юнга с матросом отчалили от пирса, начиная грести в сторону Пеликана, на борту которого уже суетились остальные пираты – корабль готовили к отплытию.
– У капитана какая-то наводка, – пояснил Аксель. – Нужно отплывать сейчас, или будет поздно. Поэтому нам приказали забрать вас с причала. Рад, что к нам присоединился и Квентус. Слышь, рожа твоя разбойная?! Повезло тебе – на верное дело отправляемся! Вовремя ты вернулся!
– Оставь его, – нахмурился боцман. – Пускай мужик проспится. Видишь, плохо ему.
– Я его тащить на себе на палубу не намерен! – хмыкнул Аксель. – Не в таком свинском состоянии.
– Сам заберётся, куда он болезный денется! – усмехнулся Кучерявый. – Греби давай, не отвлекайся!
Через несколько минут шлюпка застыла у борта Пеликана, и Виктор вздохнул с облегчением, поскольку править тяжёлой шлюпкой оказалось занятием не из лёгких. В этот раз вниз скинули не только лестницу, но и пару верёвок, чем озадачили юнгу сверх всякой меры.
– Это для Квентуса? – спросил он, держа в руках конец верёвки. – Чтобы мы смогли его привязать и товарищи на корабле просто вытянули его наверх?
– Ага, так и есть! – заржал половинчик. – Вяжи петлю и надевай ему на шею, а там пускай нашего пьянчугу вздёрнут прямо перед отплытием, ага!
– Ты совсем идиот? – улыбнулся юнге и Аксель. – Это для шлюпки! Иначе как её поднять на борт, дурачина?
– А-а, понятно! – кивнул сконфуженный Виктор, который понимал, как глупо он сейчас выглядел. – Но как же Квентус поднимется на борт в таком состоянии?
– О-о, сейчас ты это увидишь!
Боцман склонился над ухом у сопевшего пьяного пирата, гаркнув на него так, словно хотел оглушить его.
– Подъём, Квентус! – заорал половинчик во всю мочь своих лёгких и глотки, которые по силе могли соперничать с таковыми у сирен. – Живо, живо, живо! Абордаж же, сучий потрох!
Под дружное ржание зрителей, ошалевший пират, которому в руки всучили конец верёвочной лестницы, сразу же начал по инерции взбираться наверх с дикой скоростью, словно от этого и вправду зависела его жизнь и жизнь его товарищей. Только под конец своего подъёма до хмельного мозга Квентуса дошло, что никакого боя нет, кроме как в его голове и желудке, поэтому он замер на полпути, свесившись вниз, начиная поливать своей блевотой смеявшихся внизу шутников. Сделал он это, конечно же,
