отоспаться хорошенько, пока не начался «весь этот кошмар». Потом сладко зевнула, отвернулась к стене, и засопела. Когда пришла медсестра с градусниками и тронула ее за плечо, женщина недовольно дернулась, и промычала:
Потом…
Медсестра приставать не стала, ушла, тихонько притворив за собой двери. А Наташка с Мариной переглянулись, и тоже трогать незнакомку не стали, и разговаривали исключительно шепотом.
Вечером того июньского дня Наташкин муж Лева добрался-таки до открытого окна.
Створка заскрипела, зашуршало что-то за карнизом, над которым вдруг показалась коротко стриженая макушка.
Ой, мужчина! – Удивленно сказала Маринка, глядя за окно.
Левка! Ты как сюда попал?! – Шепотом прошипела Наталья, сделав страшные глаза. – Тут же третий этаж!!!
Она сползла с жесткой не удобной, словно с ребрами под матрасом, кровати, накинула халат и кособоко подползла к окну.
Марин, смотри, как он забрался! Ну, изобретатель!
Ничего нового! – Со смехом ответил ей муж. – Тут у мужиков в теплое время года халтурка постоянная. Червонец платишь, и поехали хоть на второй, хоть на третий этаж!
Марина подошла поближе к окну, выглянула вниз. Там стояла огромная машина, у которой вместо кузова была платформа-тележка. Платформа поднималась вверх на большом блестящем столбе. В тележке на цыпочках стоял муж Натальи – Лев, с цветами и апельсинами в сетке-авоське.
Левушка! Ты зачем все это принес? Цветы нельзя сюда, и апельсины тоже! Нам цитрусовые есть противопоказано – у малышей может аллергия начаться!
Ну, и куда я теперь с этим? Знаешь, как я их доставал! Для тебя…
Неси домой! Или, знаешь что… Отнеси в приемный покой, отдай нянечкам. Скажи, приходил в седьмую палату к Стрелковой, а сказали, что нельзя. Пусть апельсины едят и на цветочки любуются.
Ладно! Нянечкам, так нянечкам. – Проворчал муж беззлобно. – Наташка, ну, как хоть все, а? Тебе больно было?
Ну, ты даешь! – Шикнула на него Наталья. – Разве можно такое вам рассказывать? Ты тут в обморок упадешь! Или вообще свалишься вниз с тележки!
А как бы посмотреть, а?
Да я еще и сама не видела! Ну, видела, но не помню. А кормить первый раз только завтра принесут! Дома насмотришься! Все, уходи, вон, дядька уже машет тебе. И больше этого не делай, ладно?
Наталья потянулась поцеловать мужа, и Марина отвернулась, чтобы не смущать их.
За окном тихонько щелкнул какой-то механизм, и Наташкин муж помахал всем – «Пока!». Его взъерошенная макушка дрогнула и скрылась под окном. Наталья еще посмотрела немного вниз, потом махнула ладошкой, и отошла от окна.
Эту лохматую макушку Наташкиного мужа Марина всегда вспоминала, когда ей было особенно одиноко. Обидно было до чертиков, что к ней никто в окно не забирался с апельсинами и цветами. И она так легко не отказывалась от них в пользу больничных нянечек. Ах, как ей хотелось вот так же просто
