своих детских впечатлениях он рассказал достаточно, это не вызвало у него никаких затруднений, из чего Рита сделала вывод, что его детство в общем и целом можно назвать счастливым. Никто не запрещал любознательному и впечатлительному ребенку заниматься тем, чем ему нравилось (а нравилось ему в основном разглядывать разные взрослые книжки с красочными репродукциями из дедовой библиотеки да бродить по большому сумеречному саду, окружающему дедов же загородный дом, где семья имела обыкновение проводить лето), рисовать красками и цветными мелками, лепить из глины (дед, как выяснилось, был скульптором, причем довольно известным), а позже исписывать горы тетрадей в тщетных попытках выразить невыразимое. Впечатления от этого, а также ИНОГО мира. Где он располагался, это мир, такой реальный для него и недоступный для окружающих? Никто из взрослых не мог дать ответа на этот вопрос. И никто не пытался вторгнуться в этот странный, неведомый мир, где маленький мальчик чувствовал себя как дома, за что Грэм был им безмерно благодарен. Похвальная родительская деликатность (бабушку, уничтожившую заветные тетрадки, в счет не берем) привела к тому, что он довольно рано осознал свою непохожесть на других детей – то самое, что при первой же встрече Рита назвала знаком избранности. Грэм знал это, да. Он был отмечен с самого раннего детства.
Итак, о детстве он говорил свободно, но стоило вступить в сексуальную сферу, моментально забуксовал. Рита привыкла к такой реакции со стороны пациентов-мужчин, поэтому постаралась сразу же растолковать ему, что и как.
«Это всего лишь часть работы, Грэм. Не главная, но необходимая. И чем меньше вам хочется этой работой заниматься, тем больше у меня оснований настаивать. Обойдя вниманием эту сторону вашей жизни, мы сведем на нет все усилия, как последующие, так и предыдущие».
«Насколько я понимаю, сейчас мы заняты поиском травмирующих обстоятельств, послуживших причиной невроза. Но искать их, поверьте, следует не здесь. Моя сексуальная жизнь в полном порядке. Если бы это было не так, я бы об этом знал».
«Ваша сексуальная жизнь в порядке – так подсказывает вам мыслящая часть вашего „я“, ваше сознание. Но ваше бессознательное, возможно, считает иначе».
«Объясните».
«Порой оказывается, что травма, якобы ставшая причиной заболевания, в действительности лишь толчок к проявлению чего-то ранее не осознанного, а именно существенного эротического конфликта. В этом случае травма утрачивает свое исключительное значение, поскольку патогенным фактором является вовсе не она, а тот самый, выявленный в результате кропотливого анализа, эротический конфликт».
«Но почему причиной неврозов должен быть обязательно эротический, а не какой-то другой конфликт?»
«Никто не говорит, что так должно быть, но чаще всего бывает именно так. Любовь включает не только сексуальность – все ее проблемы и конфликты имеют фундаментальное значение для человеческой психики, а при тщательном исследовании выясняется, что они гораздо важнее, чем предполагает пациент».
