target="_blank" rel="nofollow" href="#n_145" type="note">[145] дополняет сие еще и укрепляющей хинной настойкой, которая, как я чувствую, мне необходима».[146] Когда императрица серьезно заболевала, наряду со Штофрегеном к ее лечению подключался лейб-медик Я. В. Виллие.
Серьезно заболела императрица осенью 1824 г. Об этом упоминает великий князь Николай Павлович. 19 ноября 1824 г. он записал, что Виллие «опасается аневризмы[147] у императрицы». Что это за аневризма, из контекста неясно.[148] Однако из посмертного протокола вскрытия известно, что часть сердца императрицы «была до такой степени растянута и ослаблена, что не могла уже выполнять свою функцию, а именно проталкивать далее полученную кровь посредством сокращений. Деструкция стенок сделала, в конце концов, эту функцию невыполнимой», и значит диагноз Я. В. Виллие был правильным. В последующие дни Николай Павлович упоминает только двух встречавшихся в приемной Елизаветы Алексеевны врачей – Виллие[149] и Штофрегена.[150] Великий князь был допущен к императрице только 29 ноября: «к Императрице… нахожу ее лучше, но худая».
Сама Елизавета Алексеевна в письме к матушке (26 декабря 1824 г.) упомянула, что, по словам Виллие, она «должна приспособиться к растительному существованию… Прилагаю к сему, любезная маменька, письмо Штофрегена, написанное для вас по моей просьбе. Надобно, чтобы вы лучше других знали обо всем, относящееся до моего здоровья, и верно понимали состояние оного. Мне очень жаль, что пока этого нет, а я сама не могу описать все с медицинской точки зрения… я попросила Штофрегена послать вам историю моей болезни, на что он весьма любезно согласился».[151]
Об особенностях заболевания Елизаветы Алексеевны свидетельствуют строки ее письма к матери, написанного незадолго до смерти. 10 февраля 1826 г. она сообщала из Таганрога: «Последние три месяца я часто чувствовала тяжесть в груди, а также сердцебиения и по ночам такие конвульсии в груди, что боялась, как бы не повредить кровать. Но уже две недели ночи стали легче, хотя прежде постоянное стеснение и удушье заставляли временами вспоминать о бедном нашем Карле[152]».[153]
Кто лечил Николая I и членов его семьи
Император Николай Павлович стоял во главе огромной страны беспрецедентно долгое время – 30 лет (с декабря 1825 г. по февраль 1855 г.). За это время его лечили самые разные врачи.
Когда будущий император был маленьким, за ним присматривали врачи родителей, сначала – императора Павла Петровича, а после его смерти – врачи матери, императрицы Марии Федоровны, прежде всего лейб-медик И. Ф. Рюль.[154]
Портрет И. Ф. Рюля
Спустя много лет великий князь Николай Павлович вспоминал о «медицинских проказах» своего детства. Беседуя в 1824 г. с придворным врачом Д. К. Тарасовым, он рассказал ему один такой детский эпизод: «Когда маменька и мы с братом Михаилом жили в Гатчине, то я как-то испортил желудок и доктор Рюль крайне надоедал мне своим несносным рвением и не даванием мне есть, сколько хотелось. У меня возродилась мысль отомстить ему.
Александр и Елизавета. С. 232.
Аневризма – выпячивание стенки артерии (реже – вены) вследствие ее истончения или растяжения. При обнаружении любой формы аневризмы сегодня рекомендуется хирургическое вмешательство.
Аневризмы бывают разные: сосудов головного мозга, аорты, периферических сосудов, сердца.
«Виллие, говорил, недоволен состоянием императрицы, Ангел… беспокоится за императрицу… не так хорошо как вчера» (21 ноября 1825 г.).
«К императрице, Штофреген, ей лучше» (23 ноября 1825 г.).
Александр и Елизавета. С. 252.
Карл Людвиг Фридрих (1786–1818) – великий герцог Бадена, брат императрицы Елизаветы Алексеевны.
Александр и Елизавета. С. 274.
Рюль Иван Федорович (Johann Georg von Ruehl, 1768–1846) – лейб-медик императрицы Марии Федоровны.
