врачи вернулись только 12 января 1824 г., после того как Александр I, гуляя в Царскосельском парке, «почувствовал сильные признаки лихорадки, с жестокою головною болью, вскоре последовала тошнота и рвота».[671] В этот же день император вернулся из Царского Села в Зимний дворец, немедленно вызвав к себе лейб-медика Я. В. Виллие.[672]
Ночь прошла беспокойно, в 8 часов утра помощник Виллие доктор Д. К. Тарасов впервые увидел больного: «Я увидел государя лежащим на канепе в форменной шинели, застегнутой спереди на все пуговицы, в большом жару, с сухостью во рту и в сильном беспокойстве. По снятии с ноги туфли и чулка, она представилась припухшею почти до колена и покрытою рожистым сильным воспалением… Местами, особенно на середине голени, цвет рожи был темно-красный». Осмотрев ногу, врачи диагностировали «горячку с рожистым воспалением на левой ноге[673]». Поскольку ранее Я. В. Виллие сам был травмирован, сломав малую берцовую кость левой ноги, с этого дня за Александром I ухаживал Д. К. Тарасов, которого поселили в служебных комнатах Зимнего дворца, близ спальни императора.
Лейб-хирург Д. К. Тарасов
Тарасов, кроме примочек, использовал «довольно сложную повязку с ароматными травами». С 13 на 14 января 1824 г. у Александра I всю ночь был сильный жар с бредом: «В ноге больной ощущал чувство жжения и стреляния; сухость во рту с сильною жаждою. Через каждые два часа ночью я входил в кабинет… чтобы давать в назначенные часы лекарство. Рожа на ноге постепенно усиливалась, краснота становилась гуще, и припухлость голени распространилась даже выше колена». Утром 14 января пульс доходил до 115 ударов в минуту, и врачи не исключали возможности ампутации ноги императора. В этот день Тарасов получил приказание составить «бюллетени о положении государя, которые тогда печатались ежедневно для публики».
Воспоминания Д. К. Тарасова
Отмечу две вещи. Во-первых, все это время Александр I лежал на так называемой «походной кровати» (деревянной раскладушке), на матрасе, набитом сеном, не снимая форменной шинели. Как вспоминал врач, «при всем нашем настоянии, император не согласился снять свою форменную шинель, чтоб остаться в постели под одеялом, что в его положении действительно было необходимо». Позже так же будет болеть «в шинели» и Николай I, который всю жизнь спал на такой же «походной кровати». Во-вторых, Тарасов упоминает, что все «припадки, явления и перемены с императором я, со всеми подробностями, вносил в особую клиническую историю, которая доселе хранится между моими бумагами». То есть это была некая история болезни, которая велась доктором по собственной инициативе. Поскольку болезнь закончилась благополучно, этот уникальный документ так и остался у врача, но следы его неизвестны.
Походная кровать Александра I в Екатерининском дворце Царского Села. Мастер Г. Гамбс. 1820–1821-е гг. (90 × 182 × 76 см)
Л. Премацци. Спальня Александра I в Царскосельском Екатерининском дворце. 1855 г. В алькове видна походная кровать императора
Император Александр I. С. 92.
Николай I записал 12 января 1824 г.: «Ангелу лучше, за исключением ноги, опасение язвы». С лейб-медиком Я. В. Виллие император разговаривал только на английском языке.
Ранее мемуарист упоминал о травме на правой ноге.
