были бы найдены иные финансовые основания для великой реформы 1861 года, иначе были бы выстроены русские железные дороги, не было бы сделано столько угнетающих Россию внешних и внутренних займов. Но финансовой науки не было, были теоретики-доктринеры, рядившиеся в западную ученость»[55].
В момент, когда была написана книга «Бумажный рубль…», Россия была на пороге новой реформы – перехода к золотому рублю. А убедительного научного обоснования этой реформы не было. Здравый смысл говорил против этой реформы. Но в России привыкли верить в теории, а не в здравый смысл. Шарапов считал, что для противостояния готовящейся денежной реформе тогдашнего министра финансов С. Ю. Витте нужно было здравый смысл облечь в привычные для чиновников одежды «научной теории»: «Господствовали западные теории, которые к настоящему времени показали свою полную несостоятельность. Необходимо создавать собственную финансовую науку. Актуальность этого возрастает в связи с тем, что власти готовятся переводить денежную систему России на золотой рубль. Альтернативой золотому рублю являются абсолютные деньги». Книга С. Ф. Шарапова «Бумажный рубль…», изданная в 1895 г., призвана была убедительно показать научную альтернативу золотому рублю в виде абсолютных (бумажных) денег. Это было необходимым, но не достаточным условием успеха в борьбе с Витте и его сторонниками по поводу золотого рубля.
Вторая причина: продажность и беспринципность русской «ученой публики», готовой одобрить и обосновать все, что необходимо политической и особенно денежной власти. О ней Шарапов пишет в своем романе «Иванов 16-й и Соколов 18-й (политическая фантазия, продолжение романа “Диктатор”)»: «Значительное число ученых прямо продалось бирже и проповедует то, что ей на руку. Этим, между прочим, мастерски воспользовался Витте. В его время чуть ли не все европейские знаменитости были на содержании у кредитной канцелярии. Из наших он тоже навербовал немало. Вспомните, например, покойного Миклашевского. До Витте дал чудесные работы по бумажным деньгам, затем поговорил с Сергеем Юльевичем – и начал воспевать золото. Также были завербованы Чупров, Постников, Янжул, Озеров и др., я таких знаю человек десять из наших профессоров. Европейцы тоже. Знаете ли вы, что последняя статья Леруа Болье в “Neue Freie Presse”, наделавшая столько шума, была написана в кабинете у Витте? Зачем в Париже сидит Рафалович? Почему ни одна русская газета не напечатает против золотой валюты?» – эти слова произносит герой романа Соколов.
Впрочем, была еще одна причина быстрого продвижения разрушительных для России теорий и реформ – невежество высшей власти, которая не понимала сущности предстоящих преобразований. Невежество сосуществовало рядом со слепой, почти религиозной верой в истинность западных финансовых теорий и вытекающих из них реформ: «Верховная власть волей-неволей санкционировала на веру ряд мероприятий, объема и сущности коих не понимали даже сами их авторы, один за другим сходившие со сцены, натворя бед России», – писал Шарапов.
