доказать себе, которая из нас лучше в самом плохом, – холодно произносит она. – После одной пьянки поехали дрифтовать по городу. Но для Амиры даже этого было мало, и ей пришла в голову идея супер. Мы поехали на автостраду, ведущую в аэропорт, и там начали гонки. Подговорила меня, чтобы я дала ей свою машину, более быструю и большую. В этом была моя ошибка. Соплячка не была настолько опытным водителем, или ей не повезло. Было большое столкновение, в котором пять машин разбилось, три задеты, остальные быстро смотались. Среди них геройский и заботливый Хамид.
Она презрительно посмеивается себе под нос. Слушательницы в замешательстве, как будто тоже виноваты, и опускают головы.
– Четверо из наших парней, семнадцати- и восемнадцатилетних, погибли на месте, а около десяти были тяжело ранены. У меня по вине моей маленькой подруги треснула почка и отрезана стопа.
– Что? Как это? – обе слушательницы смотрят на ноги Ламии в шоке.
– Ведь у тебя нет протеза, – не подумав, говорит Дорота.
– Живем в Саудовской Аравии, вы, конечно, сами знаете, на каком уровне тут медицинское обслуживание. Стопу мне стеклом срезало, как бритвой. Упаковали ее в мешочек, а потом пришили.
Она весело поднимает браслет, который носит на щиколотке. И глазам пораженных женщин предстает почти невидимый искусный шов.
– Неплохо, – признает Марыся. – К сожалению, с Амирой ничего не смогли сделать.
– Она выглядела вполне неплохо, только руку сломала. Я уже этого не видела.
Принцесса становится грустной.
– Знаю от других, что в больнице оказались, однако, что у нее обширное внутреннее кровотечение. Моя сумасшедшая подруга находилась без сознания целые сутки. Ее мать чуть не умерла от отчаяния, видя боль и мучения дочери. Может, именно тогда она поняла, что сама не без греха. Она даже не пробовала протянуть ей руку, чтобы помочь выйти из депрессии после смерти любимого отца. Наверное, перед смертью Амира пришла в себя на минуту и сразу же ушла на тот свет. Позже умерла и ее мать. Это мне рассказывали, так как я тогда тоже боролась за жизнь и не знаю, каким чудом мне удалось выкарабкаться.
Ламия вздыхает и закуривает следующую сигарету. У нее дрожат руки, видно, что она по-прежнему очень сильно переживает свою шальную молодость и смерть подруги.
– Расскажу тебе, что мать Хамида не умерла своей смертью, а совершила самоубийство, – признается Марыся. – Хамид не мог себе простить, что оставил ее одну и, видно, недостаточно поддержал. В течение буквально пары лет он потерял всю свою семью.
Она заканчивает фразу и замыкается в себе. С нее достаточно копания в семейной грязи.
– Не мог себе также простить… – говорит дрожащим, сдавленным голосом Ламия, встает и поворачивается к женщинам спиной, – что оставил сестру и, как заяц, сбежал с места происшествия.
Она вытирает платочком глаза и размазывает тушь по лицу.
– А меня возненавидел за все. За смерть своих любимых женщин, за наши выходки в молодости и даже за то, что я его любила, –
