подруги Анны она нигде не видела, равно как и Гарри Перси, и короля. Ноги выполняли привычные шаги, но в голове разливалась свинцовая усталость. Когда-то музыка что-то значила для нее, ногам хотелось пуститься в пляс, едва звучал, приглашая танцевать, первый такт. Но теперь она испытывала лишь скуку и желание выпить крепкого вина.
– Джеральдина, вы знаете, мне так бы хотелось видеть вас хоть раз… ик… счастливой, когда вы проводите время в моем обществе.
– Я не несчастна, мой граф, – без особого труда солгала она.
– Не несчастна – это не то же самое, что счастлива, – заметил он. – До встречи с вами я… ик… был убежден, что счастье может подарить мне идеальный корабль. И поскольку в этой стране ни один человек не способен построить идеальный корабль, который я придумал, мне не видать этого счастья никогда. Затем я встретил вас и с тех пор понял, что даже такому человеку, как я, который посвятил свою жизнь кораблестроению, может улыбнуться счастье, не связанное с форкастлем и бушпритом.
– Я ненавижу корабли, – бросила она ему в лицо. К чему все это? Если бы она осталась в Портсмуте, среди кружевных воротничков и воняющих смолой канатов, ее жизнь вряд ли проходила бы более уныло.
– То, что я считал невозможным, сейчас удалось мне, – прошептал он, словно она ничего не говорила. – Я все же нанял работника, который способен претворить в жизнь мои планы. Идеальный корабль, который я продумал на бумаге до малейших деталей, этой зимой воплотится в дереве.
Когда он перевел дух, Джеральдина заметила, что все эти витиеватые фразы он произнес, ни разу не икнув. И, как будто для того, чтобы компенсировать это, он продолжал:
– Будет ли даровано мне и иное счастье, мой ангел… ик… Джеральдина? Улыбка на ваших устах? Негромкое «спасибо», потому что что-то из того, что я смог бы дать вам, осчастливило бы вас?
«Если вы серьезно, дайте мне свое имя. Но ведь это лишь пустая болтовня».
– У меня для вас… ик… подарок. Он ждет внизу. У реки. Вы не порадуете меня, не хотите на него взглянуть?
– В такой холод! – в ужасе воскликнула Джеральдина.
– Прошу вас, это займет всего… ик… пару мгновений.
Вздохнув, она позволила ему набросить ей на плечи подбитый мехом плащ и под руку с ним вышла из зала. Снегопад прекратился, однако ночь была словно вырезана изо льда.
– Я… ик… сожалею, – произнес Роберт Маллах, когда они вышли на холод из боковых дверей правого крыла. И, будто мало было икоты, у него застучали зубы. – Надеюсь, мой подарок… ик… будет стоить ваших мучений.
Джеральдина тоже на это надеялась. Дрожа, как осиновый лист, она чувствовала себя слабой, и эта слабость была ей отвратительна. Роберт Маллах должен был снять с плеч бархатный шаубе и укутать ее, но несчастный дрожал еще больше, чем она. На негнущихся ногах они протопали к реке, блестевшей в эту ясную ночь, как черное масло.
Подойдя ближе, Джеральдина
