английским. У нее было хорошее образование, которое она получила еще дома в католической школе, и она весь день проводила взаперти, убирая квартиру и повторяя тексты телевизионных передач. Через восемь месяцев Рамона уже могла похвастаться значительными успехами. Правда, она предпочитала не говорить, а слушать, в особенности Мэри-Грейс, которой часто нужно было кому-то выговориться. За последние четыре месяца, в те редкие вечера, когда Мэри-Грейс готовила ужин, она трещала без остановки, а Рамона впитывала каждое слово. Для Мэри-Грейс это было великолепной разрядкой, особенно после напряженного дня в зале суда, битком набитого нервными мужчинами.
– С машиной проблем нет? – Мэри-Грейс задавала этот вопрос каждый вечер. Их второй машиной была «хонда-аккорд», которую Рамоне еще только предстояло побить. На самом деле их приводила в ужас мысль о том, что они выпускают на улицы Хаттисберга нелегалку без прав и страховки на «хонде» с пробегом в миллионы миль с двумя счастливыми маленькими детьми на заднем сиденье. Они научили Рамону ездить по специальному маршруту по маленьким улочкам до школы, бакалейной лавки и, на случай необходимости, до их офиса. Если бы полицейские ее задержали, Пейтоны бросились бы в ноги прокурору и судье. Ведь все они были хорошо знакомы.
А Уэс точно знал, что у главного городского судьи тоже есть нелегал, который полет ему сорняки и стрижет газон.
– Отличный день, – ответила Рамона. – Никаких проблем. Все прекрасно.
И правда хороший день, подумала Мэри-Грейс, начиная растапливать сыр.
Зазвонил телефон, и Уэс неохотно поднял трубку. Их номер исключили из всех справочников, потому что какой-то сумасшедший постоянно звонил им с угрозами. Они использовали мобильные на все случаи жизни. Уэс помолчал, потом что-то сказал, повесил трубку и подошел к духовке, отвлекая женщин от готовки.
– Кто это был? – озабоченно спросила Мэри-Грейс. Каждый звонок по домашнему телефону вызывал у нее подозрения.
– Шерман звонил из офиса. Говорит, там шныряют какие-то репортеры, жаждут увидеть звезд.
Шерман был одним из ассистентов.
– Почему он до сих пор в офисе? – спросила Мэри-Грейс.
– Все еще упивается успехом, наверное. У нас остались оливки для салата?
– Нет. Что ты ему сказал?
– Я сказал, чтобы он пристрелил одного из них, тогда все остальные исчезнут сами собой.
– Да бросьте вы этот салат, – велела Мэри-Грейс Рамоне.
Они склонились над карточным столом, стоявшим в углу кухни, все пятеро взялись за руки, и Уэс начал читать молитву с благодарностью за все хорошее, что произошло в жизни, за семью, за друзей и за школу. И за пишу. А еще он испытывал благодарность к мудрым и благородным присяжным за столь фантастический исход дела, но это он оставит на потом.
Сначала был подан салат, а потом уже макароны с сыром.
– Пап, а давайте сегодня ночевать в палатках? – выпалил Мэк, едва успев проглотить свою порцию.
– Конечно, – согласился
