чтобы кровь стекала на землю.
У пруда Зурита быстро набил наволочку камнями, крепко привязал ее к рукам юноши и бросил тело в пруд.
– Теперь надо переодеться. – Педро посмотрел на небо. – Дождь собирается. Он смоет к утру следы крови на земле.
– В пруду… вода не станет розовой от крови? – спросила Усатая Долорес.
– Не станет. Пруд проточный… О-о, проклятие! – прохрипел Зурита, направляясь к дому, и погрозил кулаком одному из окон.
– Вот она, красота-то! – хныкала старуха, следуя за сыном.
Гуттиэре отвели комнату в мезонине. Она не могла уснуть в эту ночь. Было душно, одолевали москиты. Невеселые мысли приходили в голову Гуттиэре. Она не могла забыть Ихтиандра, его смерти. Мужа она не любила, свекровь вызывала отвращение. И с этой усатой старухой Гуттиэре предстояло жить…
В эту ночь Гуттиэре почудился голос Ихтиандра. Он звал ее по имени. Какой-то шум, чьи-то приглушенные голоса доносились из сада. Гуттиэре решила, что ей так и не удастся уснуть в эту ночь. Она вышла в сад. Солнце еще не всходило. Сад был погружен в сумерки утренней зари. Тучи угнало. На траве и деревьях сверкала обильная роса. В легком халате, босиком Гуттиэре шла по траве. Вдруг она остановилась и внимательно стала разглядывать землю. На дорожке, против ее окна, песок был запятнан кровью. Тут же валялась окровавленная лопата.
Ночью здесь произошло какое-то преступление. Иначе откуда могли появиться эти следы крови? Гуттиэре невольно пошла по следам, и они привели ее к пруду.
«Не в этом ли пруду скрыты последние следы преступления?» – подумала она, со страхом вглядываясь в зеленоватую поверхность.
Из-под зеленоватой воды пруда на нее смотрело лицо Ихтиандра. Кожа на его виске была рассечена. На лице отражалось страдание и в то же время радость.
Гуттиэре смотрела не отрываясь на лицо утонувшего Ихтиандра. Неужели она сошла с ума?
Гуттиэре хотела бежать прочь. Но она не могла уйти, не могла оторвать от него глаз.
А лицо Ихтиандра медленно поднималось из воды. Оно уже показалось над поверхностью, всколыхнув тихие воды. Ихтиандр протянул к Гуттиэре скованные руки и с бледной улыбкой сказал, впервые обращаясь к ней на «ты»:
– Гуттиэре! Дорогая моя! Наконец-то, Гуттиэре, я… – Но он не договорил.
Гуттиэре схватилась за голову и в испуге закричала:
– Сгинь! Пропади, несчастный призрак! Ведь я знаю, что ты мертв. Зачем ты являешься ко мне?
– Нет, нет, Гуттиэре, я не мертв, – поспешно ответил призрак, – я не утонул. Прости меня… я скрыл от тебя… Я не знаю, зачем я это сделал… Не уходи, выслушай меня. Я живой – вот, прикоснись к моим рукам…
Он протягивал к ней скованные руки. Гуттиэре продолжала смотреть на него.
– Не бойся, я ведь живой… Я могу жить под водой. Я не такой, как все люди. Я один могу жить под водой. Я не утонул тогда, бросившись в море. Я бросился потому, что мне было тяжело дышать на воздухе.
Ихтиандр пошатнулся и продолжал так же поспешно и бессвязно:
– Я
