внимания, полностью окунувшись в работу. Она поливала пол водой из шланга и отодвинула парочку контейнеров с пути.
– Конечно, можно взять у нас собаку! Многие немцы так и поступают! – заметила она и добавила: – У нас все законно, мы являемся официальным приютом для животных. Раньше было по-другому, потому что во многих общинах были свои нелегальные приюты, так они избавлялись от собак.
– То есть я правильно понял, что всем этим животным грозит усыпление, если их не заберут в ближайшее время? – возмутился я. Даже меня, не большого любителя животных, все эти несчастные собаки растрогали до глубины души.
– А что же нам с ними делать? Это люди виноваты, что сначала завели животных, а затем выбросили на улицу! – оправдывалась женщина, не желая вступать в дискуссию. – Извините, мне пора на кухню. Но вы можете взять себе какую-нибудь собаку, я ведь вижу, как они вам понравились, – добавила она.
Мне было жаль четвероногих, но даже разговора о том, чтобы взять себе кого-то, не могло быть, поэтому я поспешил покинуть приют как можно скорее. Я не хотел и не мог больше смотреть в глаза этим псинам. Было ясно, что Бонни здесь не было. Но куда же повела ее дорога? Значит, сосед ошибся по поводу отловщика?
На обратном пути я спросил у водителя такси, нет ли поблизости другого приюта для животных.
– Не совсем приют, но что-то вроде того, – ответил он. – Туда время от времени сдают бродячих собак.
Я насторожился и попросил его отвезти меня туда.
Такси выехало из города по направлению к горам, прочь из унылого пригорода по пыльным проселочным дорогам и наконец с трудом взобралось на холм, на котором расположилась незатейливая деревянная постройка с крышей из волнистого железа, размером с гараж. Перед ней стоял помятый грузовик. Я не мог сказать, был ли это фургон отловщика, который я видел вчера вечером.
Расплатившись с водителем такси, я выбрался наружу и огляделся. Меня поразила тишина. Единственный звук, который я услышал, напоминал шелест флага на флагштоке. Солнце беспощадно заливало холм, и вокруг не было совершенно никакого укрытия. Ни пальмы, ни фигового дерева, ни куста.
Я медленно приблизился к постройке и был внезапно атакован стаей мух. В нос ударил резкий запах мочи и мертвечины. Приходилось смотреть, куда я ступал, потому что на земле валялись пустые консервные банки, рыбные отходы и гнилые овощи. Все просто кишело личинками. На бельевой веревке висели две шкуры и громко хлопали на ветру.
Когда я уже собирался убраться восвояси, дверь распахнулась и наружу вышел мужчина. Он был из тех людей, которые выглядят на двадцать лет старше, чем есть на самом деле. Из-за загрубевшей на солнце кожи, многочисленных фибром на веках и напряженной манеры держать себя он выглядел уставшим и видавшим виды. Изборожденное морщинами лицо красноречиво свидетельствовало об историях, которые мне не особо хотелось слышать. Меня интересовало лишь, что произошло с Бонни.
– Вы
