есть чему причина.Ведь не так уж много в мире див.
Ходит полоумный старичина,
Петуха на темень посадив.
Сам смеясь, я вновь иду на пристань,
Провожаю всех, кого не жаль,
И гляжу все тягостней и пристальней
В очарованную даль.
Мориц Юнна Петровна
БЕТАНИ
Памяти Георгия Леонидзе
В ту ночь взошло двенадцать лун
Над ослепительной Бетани,
И раздавалось пенье струн,
И ветра слышалось топтанье.
Горы немыслимый излом
Напоминал ограды ада,
Когда сидели за столом
Лицом в окно. Текла прохлада
С небес на ветви и с ветвей
На скулы, волосы и плечи,
Питая нежностью своей
И бег кровей, и рокот речи.
Шарманка завелась в саду,
В старинном каменном предместье.
Когда еще сюда приду
И что найду на этом месте?
Чудесна бытности длина,
Блаженна тяжкая корзина.
А над Бетани ночь темна,
Как рот поющего грузина.
Так в шестьдесят втором году
Виднелся мир однажды летом.
Когда еще сюда приду?
И что найду на месте этом?
Мориц Юнна Петровна
ВЕЧЕРНИЙ СВЕТ
Памяти Симона Чиковани
Ослик топал в Гантиади,
Рыжий, тощий, молодой.
Человечек топал сзади,
Рыжий, тощий, молодой.
Козьим сыром и водой
Торговали на развилках,
Соус огненный в бутылках
Ждал соития с едой.
Геральдический петух
Спал в подоле у старушки,
И языческой пирушки
Реял крупный, зрелый дух.
Этот день почти потух,
Своды светом обнищали,
Но дорогу освещали
Море, ослик и пастух.
Золотистые круги
Источали эти трое
И библейские торги
Освещали под горою
Незаметно для других,
Но любовно и упорно.
Ослик ел колючки терна,
Пастушок – фундучьи зерна.
Где-то рядышком, из рая,
Но совсем не свысока,
Пела нежная валторна,
К этой ночи собирая
Все разрозненное в мире,
Все разбросанное ветром
За последние века.
Вознесенский Андрей Андреевич
ГРУЗИНСКИЕ ДОРОГИ
Вас за плечи держали
Ручищи эполетов.
Вы рвались и дерзали, —
Гусары и поэты!
И уносились ментики
Меж склонов-черепах…
И полковые медики
Копались в черепах.
Но оставались песни.
Они, как звон подков,
Взвивались в поднебесье
До будущих веков.
Их горная дорога
Крутила, как праща.
И к нашему порогу
Добросила, свища.
И снова мёртвой
