прихотливо,Толпа аборигенов по утрам
На корточки, спиною к океану,
Садится, ягодицы оголив,
И холмики фекалий постоянно
Смывает набегающий прилив,
Где небо абрикосового цвета,
И по ночам шакалов дальний вой,
Я месяц жил, стараясь вникнуть в этот
Восточный муравейник вековой.
Где люди – сор, и неприкосновенны
Животные с глазами мудрецов,
И светятся карминовые стены
Тысячелетних храмов и дворцов.
Куда, преодолев леса и горы,
Всё воплощая в зрение и слух,
Паломники стремятся, для которых
Чем суше тело, тем сильнее дух.
Где солнцем беспощадным обожжённый,
Строитель клал упрямо кирпичи
В обители слепых и прокажённых
С неистребимым запахом мочи.
Тихонов Николай Семёнович
ИНД
Я рад, что видел у Аттока
Могучий Инд в расцвете сил
И весь размах его потока,
Который землю веселил.
И я, смотря, как дышит долгий,
Пришедший с гор высокий вал,
От имени могучей Волги
Ему здоровья пожелал.
Индонезия
Брюсов Валерий Яковлевич
ПРЕДЧУВСТВИЕ
Моя любовь – палящий полдень Явы,
Как сон разлит смертельный аромат,
Там ящеры, зрачки прикрыв, лежат,
Здесь по стволам свиваются удавы.
И ты вошла в неумолимый сад
Для отдыха, для сладостной забавы?
Цветы дрожат, сильнее дышат травы,
Чарует всё, всё выдыхает яд.
Идем: я здесь! Мы будем наслаждаться, —
Играть, блуждать, в венках из орхидей,
Тела сплетать, как пара жадных змей!
День проскользнет. Глаза твои смежатся.
То будет смерть. – И саваном лиан
Я обовью твой неподвижный стан.
Городецкий Сергей Митрофанович
КОФЕ
Тебя сбирала девушка нагая
По зарослям благоуханной Явы.
Как ящерицу, дико обжигая,
Ей кожу рыжей сделал луч кудрявый.
Замучена полуденной работой,
К любовнику, такому же нагому,
Она бежала в лунное болото,
К сплетенному из вешних прутьев дому.
И там кричали, радуясь, как дети,
Что труд прошел, а ночь еще продлится,
Показывая на жемчужном свете
Блестящие от долгой ласки лица.
С утра голландец с ремешковой плеткой
На пристани следил за упаковкой
Клейменых ящиков – и кровью кроткой
Окрашивал тугую плетку ловко.
Потом с валов могучих океана
Корабль срезал бунтующую пену,
Пока в каюте мягкой капитана
Купцы высчитывали вес и цену.
До пристани, закутанной в туманы,
Томились, гордо засыпая, зерна.
А там, на Яве, кровяные раны
На девушке горели рыже-черной…
Любуешься порою, как в фарфоре
Кипит
