снова зажжет, задует и, напевая: «Ассак, ассак, ассак», – начинает разбирать сызнова. Потому и ассигнации, выдаваемые Ванечкой, слегка попахивали бензином.
Так и служил Ванечка. А что он делал вне службы, где жил, чем интересовался, что читал, куда ходил обедать – было совершенно неизвестно.
Ванечка поднялся навстречу вошедшему в кассу главному бухгалтеру и поздоровался с ним так почтительно и низко, точно пожимал ему руку поверх собственной головы.
– Вот что, Ванечка, – сказал Филипп Степанович тем деловым и негромким голосом, смахивающим на бурчанье в животе, каким обыкновенно совещаются врачи на консилиуме, – вот что, Ванечка: завтра надо будет выплачивать сотрудникам жалованье. Кроме того, у нас есть несколько просроченных векселей. Ну, конечно, и по остальным счетам. Словом, надо завтра так или иначе развязаться с задолженностью.
– Так, – сказал Ванечка с готовностью.
– Ввиду болезни артельщика тебе, Ванечка, значит, надо будет сходить в банк, получить по чеку тысяч двенадцать.
– Так-с.
– Ты вот что, Ванечка… Отпусти сначала людей, – Филипп Степанович показал усами в коридор, где через окошечко виднелись люди, томящиеся на деревянном диване с прямой спиной, – отпусти, Ванечка, людей и через полчаса загляни ко мне.
– Как в аптеке.
Ванечка отложил в сторону зажигалку, открыл окошечко и, высунув из него голову, ласково сказал:
– Будьте полезны, товарищи, расписывайтесь, кто по ордерам.
Филипп Степанович между тем отправился к члену правления по финансовым делам за чеком.
Член правления выслушал Филиппа Степановича, повернулся в профиль и страдальчески взял в кулак свою изящную, шелковистую, оборудованную по последней берлинской моде бороду.
– Все это очень хорошо, – сказал он, жмурясь, – но зачем же посылать именно кассира? Знаете, теперь такое время, когда каждую минуту ждешь сюрпризов. И потом, откровенно говоря, не нравится мне этот Ванечка. Между прочим, откуда он взялся?
Филипп Степанович с достоинством поднял брови.
– Ванечка откуда взялся? Как же, он у нас уже полтора года служит, а порекомендовал его, если помните, еще сам товарищ Туркестанский.
– Полтора года? Не знаю, не знаю, – кисло поморщился член правления, – может быть. Но, понимаете, он мне не внушает доверия. Войдите, наконец, в мое положение, ведь я же за все отвечаю… Как хотите… В конце концов… Одним словом, я вас убедительно прошу – отправляйтесь в банк вместе с ним… Лично… А то, знаете, Ванечка, Ванечка, а потом и след этого самого Ванечки простыл. Уж вы будьте любезны. После истории с «Промкустом» я положительно и не знаю, что делать. Хоть стой возле кассы на часах с огнестрельным оружием. И потом, я вам скажу, у этого вашего Ванечки глаза какие-то странноватые… Какие-то такие очень наивные глаза. Словом, я вас прошу.
