что офицер практически вражеской армии здесь, в постоянно воюющем Израиле, это… Именно в этот момент зазвонил телефон. Майор Гаршвин наконец сообразил, что его мучило последние сорок минут; сообразил, когда в бандитском логове закончился обыск, не давший практически никаких результатов. Он набрал номер сержанта, который увез объект, точнее субъект его невольных терзаний. В салон ворвался громкий, чуть взволнованный голос:
– Сержант, тебе пора было бы уже вернуться. Тут до госпиталя всего…
– Так это в Иерусалиме, командир, – ляпнул Шломо, не подумав, – а я уже в Тель-Авив въехал…
– Какого черта!? – голос в телефоне стал строгим; но продолжить не майор не успел.
Мобильник каким-то чудесным образом оказался в руках Натальи, которая нажала на кнопку, прервав такой короткий разговор, и велела водителю:
– Прижмись-ка к обочине, Леша, я здесь, пожалуй, выйду.
Совсем рядом была автобусная остановка; на желтой табличке Наталья разглядела номер десять – автобус именно этого маршрута шел и мимо госпиталя, и, много позже, рядом с ее домом. А поскольку ни на какие болезни и раны Мышка жаловаться не собиралась, то разницы, где ей пересесть из комфортабельного салона микроавтобуса во всегда битком набитую «десятку», не видела.
– Телефон я тебе не отдам, Леша, – улыбнулась она сержанту, когда тот дисциплинированно остановил автомобиль сразу за остановкой, – минут через десять найдешь возможность связаться с начальством. Можешь рассказать ему все.
– В каком смысле все? – не поверил сразу Мосс, – кто же мне поверит, что я вот так, без сопротивления отдал телефон, а потом отпустил…
– Леша.., – протянула теперь уже немного сердито Мышка, – я же сказала – все. Не скрывай ничего. Поверь – тебя раскрутят до донышка, даже не заметишь. Одно слово вранья – и со спецназом можешь попрощаться. И вообще с армией. Оно тебе надо? Или ты не сможешь рассказать про старшего лейтенанта, про Шайтанкыз так, чтобы они прониклись. Впрочем (она словно задумалась, на самом деле посмеиваясь в душе), если хочешь, могу напомнить. Тогда десять минут ждать не нужно будет – отдохнешь прямо здесь, в кресле.
– Нет, Наталья Юрьевна, – сержант не испугался; он сейчас вспомнил пару эпизодов, которые обязательно надо будет рассказать майору, – я уже и сам проникся…
Он повернулся назад, потому что в салонном зеркале не увидел лица Крупиной. И тут же едва не расхохотался; заменив смех восхищенным ругательством. На русском языке, кстати. В салоне никого не было. Как можно было исчезнуть из него, не щелкнув дверцей, не скрипнув кожаным сиденьем? Это мог бы сделать кто-то неприметный, например мышь, но никак не взрослый человек, женщина.
– Кроме нашего комвзвода, – с гордостью подумал Мосс, бросая взгляд на часы и начиная отсчет тех самых десяти минут.
Он еще подумывал дать старшему лейтенанту, точнее подполковнику
