новых знакомых моей Зинаиды не питал.
Не доглядел, не досмотрел, не пожелал давить на дочь, понадеялся на ее здравый смысл, не проявил твердости, был слишком занят работой… Сейчас какие угодно можно оправдания искать и находить, но тогда, в девяносто шестом, когда Зину с тяжелейшей передозировкой увезли в больницу, где вдобавок еще и выяснилось, что она на втором месяце беременности, я думал только об одном: пусть выживет. Какая-никакая, но она моя дочь. Молодые парни и девчонки в те годы сваливались в наркотическую яму целыми стопками и косяками, и большими баловнями судьбы можно считать тех из них, кто сумел из этой ямы выкарабкаться, не оставив в ней свое здоровье и свои мозги…
Ценой невероятных усилий нам с женой удалось поставить Зину на ноги. Внук наш умер, не родившись. Длительное лечение за умопомрачительные деньги, бесконечные воспитательные беседы, принудительное помещение в психушку… Но с тех пор она никогда, вообще никогда не прикасалась ни к наркотикам, ни к алкоголю, вернулась в одиннадцатый класс и сравнительно успешно окончила его, правда, на год позже, чем могла бы. С моей помощью сдала вступительные экзамены в Юридическую Академию, прошла пятилетний курс обучения, получила диплом и вот уже пять лет работает у меня, в должности помощника адвоката.
Умом и сообразительностью моя Зина не блещет, инициативу проявлять тоже не склонна. Зато она очень исполнительная и ответственная девушка, старательно выполняет все мои поручения, умеет толково работать с документами. А больше всего я ценю в ней навык получения информации от самых разных людей. Она может разговорить кого угодно, от старушки на лавочке до маститого университетского профессора. Работа адвоката по конкретному уголовному делу сродни работе следователя, только следователь допрашивает, и граждане не имеют права его послать подальше, а адвокат просто беседует, и послать его может любое физическое лицо. Меня иногда посылали. Зинаиду − никогда.
Сразу после того как расстроенный, но обнадеженный Сергей вышел из моего офиса, я позвонил дочери, и, узнав, что она вот-вот закончит свои дела в службе судебных приставов, попросил ее заехать ко мне. Живет она отдельно, квартира ей перешла по наследству от моих родителей, так что все рабочие вопросы мы обсуждаем именно в офисе.
− Ты ведь помнишь Сережу Волкова, сына моей институтской подруги? − спросил я, когда Зина приехала.
− Помню. Но мы же с ним виделись очень давно, еще когда оба детьми были… Вроде бы он на пять лет моложе меня. А что с ним?
− Не с ним, а с его бывшей девушкой. Ее обвиняют в убийстве. Сережа попросил меня разобраться в ситуации и добиться ее скорейшего освобождения.
Я, конечно, мог бы пересказать Зине разговор с Сергеем, но в этом не было необходимости. Когда ко мне в офис кто-либо приходит, я незаметно включаю диктофон, и вся беседа записывается, причем в высоком качестве. Когда Зина прослушала запись до конца, она спросила:
−
