– он не мертвец, как я, а из ж и в ы х. Узнав, что я мертвая, смотрит с опаской: кто знает, чего ожидать от зомби? Очень расстроен, говорит, не знает, как ему существовать дальше. Сказать слово «жить» уже боится. Это верно. Трудно обрисовать событие как вполне жизненное, если только что ты, из доброты душевной, подвез на своем автомобиле труп. Я рассыпаюсь в благодарностях и хлопаю дверцей машины, водитель хмуро трогается с места. У подъезда едва ли не драка: спорят монгольский воин, тряся лисьими хвостами на грязной шапке, и молоденький польский гусар. Я внезапно ловлю себя на мысли, что понимаю их разговор… и останавливаюсь в ужасе от догадки. Вот это да. Получается, проклятия Вавилонской башни[5] больше нет – и мертвые, и живые представители человечества отныне говорят на одном языке, совсем как в библейские времена.
Апокалипсис только начался, но уже полностью уничтожил профессию переводчиков. Тыкая невпопад, набираю цифры на кодовом замке. Монгол угрюмо замолкает. Поляк галантно снимает стальной шлем и кланяется. Джентльмен, блин. А то я не знаю, кто Москву сжег.
На этаже меня ждет неприятный сюрприз. Я звоню в дверь, вдавливая палец в кнопку звонка, но в квартире – ни души. На всякий случай обшариваю платье – естественно, нет и намека на наличие ключей. Я все же чокнутая. Так и представляю себе придурка: целует покойницу и кладет ей в гроб ключи – не забывай меня, родимая, загляни ночью попить чайку с вареньицем. Впадаю в отчаяние и начинаю стучать в дверь: да чего там стучать, открыто ломиться. Сначала одним, потом сразу обоими кулаками молочу изо всех сил, с отчаянием упершись в обшивку двери лбом. Кожа покрывается испариной. «Мертвые не потеют» подмечено в одном фильме. Сразу видно – это сказал живой мудак, не видевший воскресших мертвецов.
– Олег! Открой, это я, Света! – ору я, как сумасшедшая, на весь подъезд.
Ни единого звука в ответ – только тишина: мертвая, как и я сама. Сажусь на холодные ступеньки, утирая слезы с перепачканного пеплом лица, соображаю – что делать дальше. Вот дура-то дохлая! Не догадалась – надо было стрельнуть у водителя мобильник и позвонить Олегу. Ясно одно – дома его нет. Будет ли – неизвестно. Может, он уже вообще тут не живет. Ехать к маме в Питер? А на чем? Сюда-то еле добралась: неизвестно, ходит в ту сторону какой-либо транспорт или нет. Реву и параллельно удивляюсь – конец света изначально представлялся мне несколько другим. Я думала, это масштабный кризис наподобие ядерной войны, когда вся Земля превращается в выжженную пустыню. Но паника улеглась быстро – открыты магазины (их немного, но все-таки), работают рестораны. Даже на щитах кинотеатра «Байконур», кажется, мигала реклама новой комедии: на «фильму» валом валят казаки, нукеры Бату-хана и пьяные гимназистки, убитые шальными пулями в семнадцатом году. Думается, если бы я не умерла, то и сама бы вышла на работу: устраивать никому не нужные презентации и проводить брифинги. По идее,
Согласно библейской легенде, люди в Вавилоне стали строить башню, чтобы добраться до Бога. Тот в ответ смешал их языки – строители перестали понимать друг друга, и воздвижение башни было приостановлено.
