Снаружи, в саду, прохладный влажный воздух коснулся его мокрого от пота лба.
– Кимлок… – едва слышно прошептал Скрипач.
Турка хмыкнул, шагая рядом с ним по дорожке к воротам.
– Первый гость за одиннадцать лет. Ты понимаешь, какой чести удостоился, «мостожог»?
– Ясно, что он очень ценит своих внучек, – сухо ответил Скрипач. – Одиннадцать лет, говоришь? Выходит, последним его гостем был…
– Первый Кулак Дуджек Однорукий из Малазанской империи.
– С предложением мирной сдачи Каракаранга, святого города культа танно. Кимлок утверждал, что может уничтожить малазанские легионы. Полностью. Однако сдался, и его имя теперь вошло в поговорки как символ пустых угроз.
Турка фыркнул.
– Он открыл ворота города, ибо ценит жизнь превыше всего. Он постиг вашу Империю и понял, что смерть тысяч ничего для неё не значит. Малаз всё равно получил бы то, чего хотел. А хотел он Каракаранг.
Скрипач поморщился. С грубоватым сарказмом он сказал:
– И если это означало бы привести в святой город т’лан имассов – как оно случилось в Арэне, – мы бы так и сделали. Сомневаюсь, что чары Кимлока смогли бы сдержать т’лан имассов.
Оба остановились у ворот. Турка раскрыл створки, и в его тёмных глазах блеснула старая боль.
– Поэтому Кимлок так и поступил, – сказал он. – Бойня в Арэне выказала всё безумие Империи…
– То, что случилось во время Арэнского мятежа, было ошибкой, – огрызнулся Скрипач. – Никто не давал приказа Логросовым т’лан имассам.
Вместо ответа Турка только горько усмехнулся и жестом предложил сапёру выйти на улицу.
– Ступай с миром, «мостожог».
Раздражённый Скрипач вышел.
Повизгивая от восторга, Моби метнулся через узкую комнату и врезался в грудь Скрипача, с бешеным хлопаньем крыльев цепляясь за одежду. Сапёр выругался и, отодвинув в сторону фамилиара, который чуть не задушил его в объятиях, перешагнул порог и запер за собой дверь.
– Я уже начал беспокоиться, – пророкотал Калам из теней в дальнем конце комнаты.
– Отвлёкся, – буркнул Скрипач.
– Неприятности?
Сапёр пожал плечами, расстёгивая верхний плащ, под которым блеснула кольчужная рубаха с кожаными накладками.
– Остальные где?
– В саду, – с некоторой иронией ответил Калам.
По пути Скрипач остановился у своего вещевого мешка. Он присел и положил туда раковину танно, завернув в запасную рубашку.
Когда сапёр подсел к небольшому столу, Калам налил приятелю кружку разведённого водой вина и заново наполнил собственную.
– Ну?
– Трещотку в рот воткну! – проворчал Скрипач и сделал солидный глоток, прежде чем продолжить. – На стенах полным-полно знаков. Думаю, неделя – не больше, – и улицы станут красными от крови.
– У
