отношение. Я тоже считаю, что Аня делает только хуже и себе, и нам, но, наверно, она так не считает. Ей невыносимо жить, как прежде. Ей слишком больно. Раз она не уехала ни через неделю, ни через месяц, здесь ей лучше. Тебе ведь жалко ее?
– Мне себя жалко, пап.
– Неправда. – Антон прижал к себе голову дочери. – Тебе жалко ее. Просто тебе обидно.
– Мне кажется, ей с нами было бы лучше.
– И мне так кажется, дочка. Но мы оба неправы. Иначе бы мама вернулась. А здесь она нашла себе какое-то применение. И, возможно, успокоение.
– Нет, – упрямо покачала головой Ника. – Ты ее не видел. Сходи, поговори с ней. Ты же хотел что-то ей сказать.
– А как ты думаешь, она хочет меня видеть?
Ника посмотрела на отца. Так спрашивает, как будто хочет услышать ободряющий ответ. Спрашивает, как будто сам не взрослый. А она точно знает, что мать ушла навсегда. Что она как будто умерла для них. Вот она есть – и ее нет. Ника отвернулась.
– Ясно. Ну… я все-таки попробую. Да? Ты пойдешь со мной или подождешь здесь?
– Здесь подожду, пап, пофотографирую.
Антон вошел на территорию монастыря и огляделся. И где же ему искать жену? Они договорились с настоятельницей, что приедут ровно в три. Ника как раз пришла вовремя, Анна ждала ее, а теперь – где она? Где ему ее искать?
Антон походил по дорожкам, вглядываясь в каждую монахиню. Он, конечно, узнает Анну, но в этих черных одеждах они как-то все похожи одна на другую… Антон поднялся по высокой лестнице в главный храм, двери которого были открыты. Храм реставрировался снаружи, но внутри было чисто, лесов не было, несколько мирян тихо стояли у икон.
Антон огляделся. Нет, Анны здесь нет, всего одна женщина в черном, и та, скорее, не монахиня, а лишь помогает, чистит подсвечники. На руке у женщины Антон заметил обручальное кольцо. Анна оставила свое кольцо дома. Считает ли она его мужем? А ему кем себя считать? Вдовцом? Его жена ушла из мира, но жива. Просто живет в другом мире. Вроде в разводе с ним. Но он-то с ней не разводился. Он как будто женат. Просто жена болеет. И здесь, в этом месте, находится как в духовной лечебнице, на излечении. Конечно, ей же нужно лечить душу… Сколько времени займет это лечение, никто не знает.
Антон купил несколько свечей, поставил у тех икон, где было место в подсвечниках. Отношения с религией у него складывались своеобразно, верить ему было трудно, а не верить совсем невозможно. После гибели Артема он бы, возможно, сам пришел в церковь, если бы Анна не спряталась от него и, главное, от Ники в монастыре. Нику он просит жалеть Анну. Самому ему жалко жену, очень жалко. Но сейчас появилось новое чувство. Он видит, как тяжело Нике, как она зажимается, закрывается, обороняется от внешнего мира, он ей часто кажется враждебным, и происходит это оттого, что Анна навесила на девочку чувство вины и ушла от нее. А Ника ни в чем не виновата, Антон уверен в этом. Кто виноват? Никто. Жизнь. Так вышло. Почему? Знает Бог, в которого, наверно, верит Анна и с большим трудом и оговорками верит Антон.
Он постоял у большой иконы Богоматери, никак не мог отойти. Какие-то новые мысли возникли
