деревьями. – Поливает она.
Антон пошел, куда указала ему монахиня. Как-то все это не укладывается в голове. Дома не укладывается, а здесь – тем более. Он не может воспринимать это серьезно. Для него и Аня здесь, и все остальные – как некое представление, роли, которые эти женщины себе выбрали, не справившись или не согласившись с другими своими ролями, предложенными им жизнью. Но, наверно, они имеют на это право. Особенно те, у кого нет детей. А у Ани – есть. И именно об этом Антон хотел сказать Анне. Он писал об этом, но не был уверен, что Анна читает его письма, ни одного ответа от нее не было.
Глава 4
– Ника! – Даша так громко гаркнула, что сразу несколько птиц взлетели с веток.
Ника оглянулась и остановилась, увидев, что по склону, сокращая дорогу, кубарем спускаются все ее товарищи. Первой Даша, за ней Верунчик, потом Кирилл и в конце всех Паша.
– Ну, чего ты? – Даша, на удивление ловко преодолев крутой спуск, подошла к ней и неожиданно погладила по руке. Рука у Даши оказалась влажноватой и тяжелой. – Ты из-за воды, что ли? Я вчера просто ужин у Верунчика съела, Верунчик сидел кислый, о тоске своей думал, мне ужин отдал, да, Верунчик? А ты помнишь, на ужин была селедка, привезли из поселка. Ну и вот, я пить очень хочу. Я сказала Олегу, не переживай. Он разрешил. Вот, я эту воду даже допивать не стану, хочешь, вылью остаток?
– Да не только из-за воды… – Ника пожала плечами. – Все ругаются. А я так не хочу. И Паша матерится…
– Ему мы сейчас мозги прочистим. Пашок! Ну-ка! Сюда подойди! – Даша подождала, пока Паша спустится. – Предлагаю решить, кто идет дальше.
– В смысле? – удивился Паша. – Все идут.
– Не-а. Вот один человек отделился, Ника, она хочет одна идти, потому что мы нарушили условия. Я взяла воду, и еще ты, Пашок, нарушаешь наши правила, ругаешься.
Паша покривился.
– Ладно, я понял. Заткнулся уже. Молчу.
– Ну что, будем голосовать? – Даша оглядела всех и дождалась, пока Кирилл, фотографирующий большой камень с живописным лишайником, взглянет на нее тоже.
– Не надо, – покачала головой Ника. – Я не люблю голосования.
– Почему? – Кирилл посмотрел ей в глаза, и Нике показалось, что он спрашивает о чем-то другом, непонятном ей пока.
– Не люблю насилия.
– Спортсменка! – засмеялся Паша и осекся под Дашиным взглядом. – Да я вот… хотел сказать – там у них одно насилие, в спорте.
– Да ты что? – удивилась Ника. – Я в свое удовольствие занимаюсь. И не о спорте речь. А о том, что те, кто в меньшинстве остались, вынуждены подчиняться тому, во что они не верят, чего не хотят, презирают…
– Можно в Америку эмигрировать! – засмеялся Кирилл. – Чтобы не подчиняться!
– Ты вообще, что ли? – Даша покрутила пальцем у виска. – При чем тут Америка?
– Ну тогда в Чехию хотя бы… Если американцев не любишь…
Ника засмеялась.
– Мысль
