соседних сел, которые в одну ночь превратились в жестоких врагов и требуют каждую пядь земли, принадлежащей евреям, не дает ей покоя.
“Еврейский врач в опасности! – Наоми врываются на телефонную станцию кибуца. Товарищи требуют, чтобы она немедленно ушла. Она не сдвигается с места. – Еврейского врача могут убить!” Наоми настаивает, чтобы ей дали возможность немедленно позвонить в инфекционную больницу в Иерусалиме. Врач узнает её по хриплому голосу. Она лежала там с тяжелым воспалением кишечника, и все три недели врач часами не отходил от кровати, ведя с ней философские беседы.
“Доктор! – она тяжело дышит. – Не работайте вместе с арабским врачом! Покиньте больницу. Мы ведем жестокую войну”.
“Не беспокойся, девочка, мы с ним товарищи”.
“Доктор, умоляю вас, не оставайтесь в больнице. Мы ведем войну!”
“О чем ты говоришь, девочка, я столько лет с ним работаю. Мы ходим друг к другу в гости. Он приходит с женой и детьми. Он дружит с евреями”.
“Берегите себя!”
Понедельник, 11 апреля 1948. Она носится по окопам, перенося сообщения. Командир Моше Фурманский ведет снайперский огонь по арабам с передовой позиции. Пули свистят рядом. Арабский снайпер попадает в Моше. Она тяжело переживает его смерть. Моше, дорогой человек, всегда полный жизни, развлекавший товарищей еврейскими анекдотами, какое-то время живший в их доме в Берлине до прихода Гитлера к власти, друживший с ее дедом, единственный, который уединялся с ней, вел долгие беседы, и тон его всегда был дружеским.
Пришло сообщение из Иерусалима о хладнокровном убийстве. Врач-араб явился в больницу, вооруженный пистолетом, и убил врача-еврея.
Она звонит вдове.
“Здравствуйте. Меня зовут Наоми. Я хочу выразить вам соболезнование”.
“Да, он вас часто вспоминал, свою молодую и умную пациентку”.
“Я же предупреждала его, остерегала. У меня было нехорошее предчувствие”.
“Но он действительно был его товарищ. Я убеждена в том, что он это сделал по чьему-то наущению. Его заставили”.
“Извините, что я разрушаю вашу иллюзию, но человек, который не хочет убивать, не убивает! Я не верю в то, что человек может убивать по чьему-то приказу”.
“Он хотел сохранить свою жизнь! Иначе убили бы его! Он защищал себя!”
Наоми вспоминает про себя слова еврейского мудреца: “Проявляющий милосердие к жестоким – сам проявит жестокость к милосердным”.
Самолет “Пайпер” летает над долиной. Сбрасывает в кибуц почту. Ответственный за получение почты, Шик впадает в шок:
“Что у тебя с Израилем Розенцвайгом?”
Он размахивает посылкой, в которой десять пачек шоколада. К посылке прикреплено письмо, адресованное Наоми.
“Проститутка!” – Шик швыряет в ее сторону пакет.
Израиль
