останавливает такси около здания, в прошлом респектабельной еврейской больницы, известной своими великолепными врачами и обслуживанием. Немцы рвались в эту больницу. Хронические больные из Палестины лечились в отделениях этой больницы, благодаря финансовой поддержке еврейской общины Германии. После войны власти вернули это здание общине в качестве многоквартирного дома. Старики, с трудом передвигающее ноги, напомнили Наоми, что здесь лечился ее отец. Дверь квартиры раскрылась, и простая добросердечная немка пригласила войти. Вторая жена дяди, младше его на двадцать лет, из кожи вон лезет, чтобы понравиться еврейке из Израиля. Угощает пирогами и кофе, рассказывает свою трогательную историю. Она оставила хорошо оплачиваемую работу на фабрике по пошиву рубах, и пошла учиться в школу медсестер, чтобы помогать больным и страдающим людям. Как сестра милосердия, отдавала всю себя самым униженным и несчастным людям. К дяде Зелло, который был доставлен прямо из Аушвица в больницу, где она работала, она отнеслась с особой теплотой. Когда он был освобожден из больницы, и отчаянно нуждался в помощи, она привезла его домой и накормила.
Наоми удивлена. Этот рассказ почти в точности совпадает с историей, описываемой ею. Клотильда Буш в четырнадцатилетнем возрасте сбежала из сиротского дома и стала «королевой переулков» Берлина. Не знала никакой нужды благодаря мужчинам, с которыми «крутила» любовь. В дни Первой мировой войны она оказалась на фронте в качестве сестры милосердия, ухаживая за ранеными. После окончания войны она поселилась в огромном берлинском подвале с множеством комнат, превратив его в приют для всех несчастных, инвалидов, калек, выброшенных жизнью. Ее сердце не знало пределов милосердия. Наоми с подозрением изучает женщину, связавшую свою судьбу со стариком, обиженным судьбой. Интуиция подсказывает Наоми, что речь идет о выгоде. В голодные годы после окончания войны еврей, который остался живым после Катастрофы, дает кров и пищу бывшей нацистке. Американское еврейство помогает продуктами и деньгами жертвам нацизма, вдобавок к солидной помощи со стороны германских властей.
«Там, в аду Аушвица я поклялся себе, если останусь в живых, стану набожным евреем. Об этом я думал, волоча трупы в крематории», – говорит Зелло, еврей, который не хотел быть евреем. После войны он не ограничивался тем, что вел жизнь религиозного еврея, а помогал восстанавливать синагоги, разрушенные в Хрустальную ночь. С упорством и большими усилиями собирал миньян – десять евреев для молитвы. Открыл в своем жилом квартале маленькую синагогу. Зелло не мог себе простить греха: насмешек над теми, кто был напуган приходом Гитлера к власти. Ведь его друг прорицатель Хануссен, еврей, пророчивший Гитлеру невероятный успех, говорил, что нацистский режим нуждается в евреях, так что настанет день, и нацизм приведет евреев к расцвету. Перед выходом из квартиры, которую Наоми сняла рядом с дядей, он подарил ей желтый магендавид который он носил в Аушвице.
Наоми хочет прогуляться по коммунистической части города. Хозяйка с радостью предлагает в проводники свою мать.
«В
