это, делаю. Избегаю будущей скорби и, как пес на привязи, обращаюсь к тому, кто дает мне приказание. Ненавижу грех, но пребываю в страсти; отказываюсь от беззакония, но, не желая, покоряюсь удовольствию.
Поработил я природу свою греху, и он, купив мое произволение, производит для меня необходимость. Рекой льются на меня страсти, потому что соединил я ум свой с плотью и разлучение невозможно. Спешу изменить свое произволение, а предшествующее состояние противится мне в этом. Тороплюсь освободить душу свою, но стесняет меня множество долгов.
Диавол, злой заимодавец, не напоминает об отдаче; ссужает щедро, никак не хочет брать назад. Домогается только порабощения, а о долге не спорит; дает в долг, чтобы богатели мы страстями, и данного не взыскивает. Я хочу отдать, а он к прежнему еще прибавляет. Когда же принуждаю его взять, дает что-нибудь другое, чтобы видно было, что уплачиваю ему из его же ссуды. Обременяет меня новыми долгами, потому что прежние страсти истребляет другими, дотоле небывалыми. Старое, кажется, уплачено, а он вовлекает меня в новые обязательства страстей. Видит, что непрерывным пребыванием в долгу удостоверяет меня в том, что я грешен, и вводит в меня новые пожелания. Заставляет меня умалчивать о страстях и не исповедоваться и убеждает стремиться к новым страстям, как безвредным.
Свыкаюсь со страстями, дотоле небывалыми, и, развлекаемый ими, прихожу в забвение о прежних страстях. Заключаю договор с пришедшими ко мне вновь – и снова оказываюсь должником. Устремляюсь к ним, как к друзьям, и ссудившие меня опять оказываются моими властелинами. Хочу освободиться, а они делают меня продажным рабом. Спешу разорвать их узы, а связываюсь новыми узами и, стараясь избавиться от воинствования под знаменем страстей, по причине преспеяния и даров их оказываюсь их домоправителем.
О, прочь от меня это рабство змия, потому что, рабствуя, господствует! О, прочь от меня эта власть страстей, потому что все порабощаются их лестью! Прочь этот застарелый грех, потому что и приобретенное обратил в природу! Он дал и залоги, чтобы купить себе мой ум, льстил плоти, чтобы отдать в услужение ей душу. Предвосхитил мою юность, чтобы разум не знал происходящего, привязал к себе несовершенный рассудок и через него, как медной цепью, держит недалекий ум и, если он хочет бежать, не пускает, держа на привязи, и, если он намеревается укрыться от плоти, укоряет, как неблагодарного. Грех ограждает ум и запирает дверь ве́дения.
Порок непрестанно на страже у разума, чтобы, воззвав к Богу, не воспрепятствовал он плоти быть проданной. Клянется, что заниматься плотью нисколько не худо и что за такую малость не будет взыскания. Приводит в пример множество перепутанных помыслов и уверяет в невозможности того, чтобы подвергались они исследованию, ссылается на их тонкость и удостоверяет, что все подобное предано будет забвению.
Когда преодолею его, указывая на суд, на себя принимает наказания. Когда скажу, что это грех, отвечает: «Я буду за тебя отвечать». Когда скажу, что
