бы, чтобы оно было таким, ваше величество. Может быть, вы были на соколиной охоте?
– Нет. Наверное, любовь мужчины никогда не коснулась этого сердца. А между тем вы были замужем.
– Скорее сиделкой, но не женой, ваше величество. Посмотрите, что за дама в парке? Наверное, мадемуазель! Я не знала о ее возвращении из Шуази.
Но король не хотел переменить темы разговора.
– Так вы не любили этого Скаррона? – продолжал он. – Я слышал, что он был стар и хромал, как некоторые из его стихов.
– Не отзывайтесь так о нем, ваше величество. Я была благодарна этому человеку, уважала его и была ему предана.
– Но не любили?
– К чему ваши попытки проникнуть в тайны женского сердца?
– Вы не любили его, Франсуаза?
– Во всяком случае, по отношению к нему я честно исполняла свой долг.
– Так это сердце монахини еще не тронуто любовью?
– Не спрашивайте меня, ваше величество.
– Оно никогда…
– Пощадите меня, ваше величество, молю вас!
– Но я должен знать, так как от вашего ответа зависит мой душевный покой.
– Ваши слова огорчают меня до глубины души.
– Неужели, Франсуаза, вы не чувствуете в вашем сердце слабого отблеска любви, горящей в моем?
Монарх встал и с мольбой протянул руки к своей собеседнице. Та отступила на несколько шагов и склонила голову.
– Будьте уверены только в том, ваше величество, – произнесла она, – что люби я вас, как никогда еще ни одна женщина не любила мужчину, то и тогда я скорее бы бросилась из этого окна вниз на мраморную террасу, чем намекнула бы вам о том хотя бы единым словом или жестом.
– Но почему, Франсуаза?!
– Потому, ваше величество, что моя высочайшая цель земной жизни заключается в том, так, по крайней мере, мне кажется, что я призвана обратить ваш дух к более возвышенным делам, и никто так хорошо не знает величия и благородства вашей души, как я.
– Разве моя любовь так низка?
– Вы растеряли слишком много времени и мыслей на любовь к женщинам. А теперь, государь, годы проходят и близится день, когда даже вам придется дать отчет в своих поступках и в сокровеннейших мыслях. Я хочу, чтобы вы употребили остаток жизни на устроение церкви, показали благородный пример вашим подданным и исправили зло, причиненное, может быть, в прошлом.
Король повалился в кресло.
– Опять то же самое, – простонал он. – Да вы еще хуже отца Лашеза и Боссюэ.
– Ах, нет! – весело перебила она с не изменявшим ей никогда тактом. – Я надоела вам, сир, между тем как вы удостоили меня своим посещением. Это действительно черствая неблагодарность с моей стороны, и я получила бы справедливое наказание, если бы завтра вы не разделили со мной одиночества, омрачив таким образом весь мой последующий день. Но скажите, государь, как подвигаются постройки в Марли? Я горю от нетерпения узнать, будет ли действовать большой фонтан.
