гостя. Тот был немолод, но крепок. Невысокий, но кряжистый, с длинными и сильными руками лях выглядел внушительно. Давний шрам, пересекая щеку, придавал его лицу свирепый вид. Покосившись на змеев, лях остановился и склонил голову – чуть-чуть.
– Коронный воевода Мацей из Застенок, герб Мзура, – важно представился он.
«Проще говоря, Мацько!» – подумал Иван.
– Ты – князь Галицкий?
Иван кивнул.
– Пошто забрел в мои земли?
– Заберу свое и уйду, – Иван кивнул на притихший с появлением всадников табор.
– То наши хлопы! – нахмурился Мацько. – Летось ушли. Весь бросили, орать некому.
– В Галиче нет холопов! – возразил Иван. – Любой, кто приходит, становится вольным.
Мацько насупился.
– Ты не вправе имать их здесь!
– Отчего же? – хмыкнул Иван. – По ряду, заключенному с твоим королем, могу преследовать татей, схитивших мое добро, на день пути от межи. Ваши земли начинаются от реки. Я далеко забрел? Или, может, разорил твою весь?
Мацько не ответил.
– А вот они, – указал князь на связанных пленников, – мою землю зорили. Сожгли избы, угнали люд, потравили посевы. Я вправе наказать.
– Как? – спросил Мацько.
– Повешу.
– Дам выкуп за этого! – Мацько указал на Збышко. – Остальных вешай! Дрянь, а не люди, раз господина не защитили… Згода?
Князь покачал головой.
– Не нужно золото? – удивился Мацько.
– Он знал, куда шел. Летось объявил: повешу любого. Если отпущу, придет снова. Мне опять ловить? Не проси!
Мацько засопел.
– Буду биться с тобой, князь!
Иван усмехнулся и выразительно посмотрел на смоков.
– С нами Езус и Матка Боская!
– Это вряд ли! – ответил князь.
Воевода повернулся и пошел к жеребцу. Тот принял хозяина на спину и поскакал прочь.
– Олята, Зых! – Князь обернулся к воинам, сидевшим на смоках. – Воеводу не калечить! Доставить целым.
Дружинники кивнули и подобрали поводья. Змеи встали на толстые лапы и разбежались. Расправив крылья, они взмыли над склоном. За рекой развернулись и встали крылом к крылу. После чего вытянули шеи и оскалили пасти. Усеянные рядами острых зубов, те были страшны. Смерды на берегу закрестились. Змеи, проплыв над ними, устремились на ляхов, уже скакавших к дубу с копьями наперевес. Приблизившись, смоки заревели – еще сильнее и ужаснее, чем недавно. Непереносимый рык сломал строй атакующих. Кони ляхов брызнули в стороны, некоторые встали на дыбы или принялись подавать задними ногами, сбрасывая всадников. Ляхи валились на траву, как снопы. Гнедой воеводы, прыгая, как козел, нес его к дубу. Мацько, бросив копье, пытался усмирить коня, но тот не подчинялся. Храпя и фыркая, вороной мчал к дереву, грозя разбить об него себя и всадника. Пленники, увидев это, поползли в стороны – помирать под копытами никому не хотелось.
