либеральные церковные круги Амстердама, где он, несмотря на свои относительно консервативные взгляды, пользовался большим уважением.
Стриккер и сам когда-то потерпел неудачу, сдавая ординационный экзамен, и был готов принять на веру целеустремленность Винсента. «Наш добрый Господь любит сюрпризы», – говорил он оптимистично. Дядя Ян, контр-адмирал, предложил Винсенту комнату в своем просторном доме на берегу залива. Овдовевший и бездетный Ян мог предложить Винсенту не только дом (с прислугой) и стол, но и возможность быть принятым в обществе, что чрезвычайно радовало Анну. «Если Винсент хочет стать священником, – писала она, – он должен уметь общаться не только с теми, кто живет простой жизнью, но и с людьми из высшего общества». И хотя Ян категорически отказался следить за поведением проблемного племянника, он подыскал Винсенту некую достойную работу, которая должна была помочь покрыть часть расходов по его содержанию. «Хоть какой-то луч надежды во всем этом деле», – писала Анна. Торговец гравюрами дядя Кор предложил частичную оплату уроков Винсента и пачку хорошей писчей бумаги, но не более того.
Из всех родственников помочь хоть чем-то отказался только дядя Сент, более других осведомленный о прошлом Винсента. В письме Винсенту и его родителям, выдержанном в оскорбительно-деловом тоне, Сент выражал «несогласие со взглядами Винсента, – сообщала Анна Тео. – Дядя считает, что его планы бесперспективны, а перспектива – это именно то, что в первую голову необходимо Винсенту». Он исключил возможность дальнейшего обсуждения, безоговорочно слагая с себя ответственность за будущее своего безответственного тезки. «Он не видел смысла в дальнейшем поддержании переписки, – писал Винсент брату, – потому что в этой ситуации не мог помочь мне ровным счетом ничем». Тео попытался преподнести родителям отказ дяди Сента в менее мрачных тонах: «Дядя просто не разглядел истинно добрых намерений Винсента». Но в Эттене в его сочувствии к старшему брату увидели новый повод для беспокойства. «Дяде прекрасно известно, что Винсент хороший человек, – стояла на своем Анна, – он просто не согласен с его затеей; и я думаю, что он честно высказал Винсенту свое мнение». Далее она с печальной откровенностью добавила: «Никто из нас, включая тебя, не считает все это хорошей идеей».
Но в конце концов семья привычно сплотилась во имя помощи Винсенту: родные предпочли еще раз поверить в то, что он наконец взялся за ум. «Как было бы чудесно, – писала Лис, – если бы он убедился, что его мечты воплощаются в жизнь». Анна сделала то, что так часто делала в прошлом: вверила судьбу сына в руки Господни. «Мы были бы так счастливы знать, что все вы – начиная со старшего – нашли свою судьбу и стали хорошими людьми», – писала она Тео. Дорус, как и его сын, находил утешение в чтении проповедей. «Человек рожден для страданий. – (Такой была выбранная им на этот раз тема.) – Трудности и заботы формируют душу и открывают ее для радости и надежды». На прощание они подарили
