и дельту Темеза, мы очутились в Восточной Англии, но почти не видели этого королевства, потому что в первую же ночь с моря накатил густой туман и продержался несколько дней.
Иной раз по утрам мы вообще не могли двигаться и, даже когда погода бывала сносной, не отдалялись от берега.
Я решил отправиться домой по воде, поскольку так было быстрее, чем странствовать по суше, но вместо этого мы миля за милей ползли в тумане, пробираясь сквозь илистые наносные берега, ручьи и предательские течения, которые кого угодно запутают. Каждую ночь мы останавливались, находя место, где можно было бросить якорь или пришвартоваться. Мы провели целую неделю в богом забытых болотах Восточной Англии, потому что доска носовой обшивки покоробилась и не удавалось достаточно быстро вычерпывать просачивающуюся внутрь воду. Так что нам пришлось вытащить судно на грязный берег и заняться ремонтом.
К тому времени, как корпус проконопатили и просмолили, погода переменилась: солнечные блики засверкали на море, над которым больше не висел туман. Мы принялись грести на север, по-прежнему останавливаясь каждую ночь.
По дороге нам встретилась дюжина других судов, все они были длиннее и у́же судна Торкильда. То были датские военные корабли, следовавшие на север. Я решил, что это беглецы из побежденной армии Гутрума, которые направляются домой, в Данию, а может, во Фризию или еще куда-нибудь, где грабить легче, чем в Уэссексе, королевстве Альфреда.
Торкильд, высокий и мрачный человек, утверждал, что ему тридцать пять лет. Он заплетал свои седеющие волосы в длинные косы, которые свисали до пояса, и на руках его я не заметил браслетов – свидетельств воинской удали.
– Я сроду не воевал, – признался он мне. – Меня воспитали торговцем, я всегда был торговцем, и мой сын тоже будет торговцем, когда я умру.
– Ты живешь в Эофервике? – спросил я.
– В Лундене. Но у меня есть склад в Эофервике. В этом месте можно купить хорошую овечью шерсть.
– Там все еще правит Риксиг? – спросил я.
– Риксиг умер два года тому назад. Теперь на троне человек по имени Эгберт, – покачал головой Торкильд.
– Когда я был ребенком, Эофервиком управлял король по имени Эгберт.
– Это его сын. A может, двоюродный брат? Как бы то ни было, он сакс.
– Так кто же на самом деле правит в Нортумбрии?
– Конечно мы, – ответил Торкильд, имея в виду датчан.
Датчане часто сажали послушных им саксов на троны захваченных государств, и Эгберт, кем бы он ни был, без сомнения, являлся таким карманным правителем, монархом на поводке. Он придавал датской оккупации видимость законности, но настоящим правителем являлся ярл Ивар, датчанин, владевший большинством земель вокруг города.
– Он Ивар Иварсон, – с оттенком гордости в голосе произнес Торкильд, – сын Ивара Лотброксона.
– Я знал этого человека, – отозвался я.
И
