современному воззрению на государство и на существо государственной власти, принадлежащей государству, как целому, и не могущей быть присваиваемой какому-нибудь лицу или органу, как его личное право. Соответствуя представлению о монархе, существовавшему в эпоху средневекового патримониального государства, оно совершенно не годится для выяснения существа монархии нового времени, в которой монарх почитается органом государства, хотя и высшим, но все же осуществляющим не свои личные права, а государственные функции»[145].
Аналогичное мнение высказывал М. Б. Горенберг, который отмечал, что представление о том, что монарху принадлежит государственная власть, неправильно, поскольку власть государства принадлежит самому государству. Что же касается законов, то они являются волеизъявлениями государства, а монарх же действует только его именем[146].
«Только тем, что законы суть волевые акты государства, объясняется то, что они сохраняют свою силу, несмотря на смену монархов. Если бы мы представили себе на минуту, что даже в абсолютном государстве вся государственная власть принадлежит не государству, а монарху, то мы необходимо должны были бы признать, что со смертью его все судебные и административные учреждения теряют свои полномочия и сами законы и международные договоры не могут считаться обязательными для преемника престола, если это в них прямо не оговорено»[147].
М. Б. Горенберг отмечал, что если даже понимать принадлежность всей государственной власти монарху в смысле соединения в его руках всех функций государственной власти, то и такое представление не соответствует строю современного конституционного государства, ибо огромная и важная часть этих функций изъята из его воли[148].
«Это прежде всего нужно сказать о деятельности судебной. Монарх не имеет больше права судить, которое ему некогда принадлежало. Положение, что монарх есть глава судебной власти, является лишь выражением того исторического факта, что он некогда лично творил суд… Но и судья не может в настоящее время считаться в своей деятельности уполномоченным монарха. Самое назначение на должность судьи является в том лишь смысле свободным актом монарха, что ему принадлежит выбор из числа лиц, удовлетворяющих законным условиям поступления на судейскую должность; дальнейшая же деятельность судьи и существование самой судебной организации не зависят более от воли монарха. Но, даже замещая должность, монарх осуществляет не право, а обязанность»[149].
Далее М. Б. Горенберг указывал, что участие городских и сельских общин и других самоуправляющихся союзов в осуществлении публичной власти также совершенно не зависит от монарха. Здесь вообще нельзя даже говорить о каком-либо с его стороны уполномочии. «Поэтому формула, приписывающая монарху всю полноту государственной власти, – писал он, – не дает истинного представления о реальном его положении.
См.:
См.:
См.:
См.: Там же. С. 76.
Там же. С. 77.
