хитрый оказался, до чего сообразительный! Как только дежурство сдал, подружку под мышку и на вокзал. А там у него с бригадирами поездов дружба – раньше в железнодорожной милиции работал. Садятся в мягкий вагон, в двухместное купе, и всю ночь едут. Просыпаются в Ленинграде, Днепропетровске, Казани, Симферополе, знакомятся с местными достопримечательностями, мороженое кушают, винцом балуются. А вечером на вокзал. И снова в отдельном купе, и снова ночь вдвоем. А мы все удивлялись – что такое, почему после смены не можем Шестакова найти для сверхурочного дежурства! А попробуй найди его, если он за тысячу километров на Черном море балдеет. Отдохнувший возвращается, посвежевший, весь довольненький! Не Жорка, а самовар тульский!
Дослушав историю про сообразительного Жорку, Пафнутьев постучал в стекло, напоминая о себе.
– А, Паша! Сейчас покажу… Вот, смотри, какая интересная запись, – дежурный протянул журнал. – Все, как я тебе сказал.
Прочитав немногословную запись, Пафнутьев вернул журнал разочарованным – никаких дополнительных сведений обнаружить не удалось. Действительно, здесь, в дежурном отделении милиции, был человек по имени Николай Пахомов, который оставил письмо. В письме он вроде бы сообщал об опасности, которую чувствует в последнее время. Откуда опасность, кто преследует – ни слова.
– Колов у себя? – спросил Пафнутьев.
– Вроде на месте. Он не любит далеко от телефона отходить, – рассмеялся дежурный. – Только на расстояние прямой видимости. Или слышимости. Большой начальник хорош в кабинете, чтоб всегда на него выйти можно было. Хочешь зайти?
– Хочу.
– Попробуй. Может, получится. Обычно он визитов не поощряет. Мы у него бываем только по вызову. Но ты – другое дело. Опять же, по делу.
На второй этаж Пафнутьев поднимался медленно. Что-то подсказывало – удачи не будет. Слишком все было бы просто. Раз – и на́ тебе письмо со всеми именами, адресами и приметами убийц. Так не бывает. И потом, если Колов звонил Анцыферову… Если все в открытую… То Пафнутьев знал бы о письме от прокурора. Если, конечно, все в открытую, – подвел Пафнутьев итог своим раздумьям.
Крупная блондинка с крашеными волосами и ярко-красными губами сидела на секретарском месте, зажав в зубах перемазанную помадой сигарету. Увидев Пафнутьева, улыбнулась, но улыбка была как бы про себя, словно она вспомнила об этом человеке что-то смешное или увидела что-то неприличное. И многие, попадая в приемную впервые, столкнувшись с этой улыбкой, растерянно осматривали себя – в порядке ли брюки, не торчит ли где чего смешного или срамного.
– Здравствуй, Зоя, – приветствовал ее Пафнутьев. – Что хорошего в жизни?
– А, Паша, – секретарша улыбнулась, окинув Пафнутьева взглядом. И он не мог удержаться, чтобы не провести пальцем по ширинке – все ли там в порядке.
– Послушай, от вашего дежурного должно поступить письмо на имя Колова. Было?
– Вся почта у него.
– А сам он?
– Занят. Не принимает.
– У
