с Худолеем. Он внимательно их выслушал, полистал замызганный свой блокнот, что-то почитал там, шевеля губами.
– Светлана Юшкова, говорите? Семнадцатая квартира, говорите? Знаю. Раньше у этой квартиры был другой хозяин. Бабуля там жила. Потом ее забрала к себе дочка, а квартиру продали. Вроде купила ее гражданка Юшкова. Или же кто-то купил для нее. Во всяком случае, она вселилась сразу после ремонта. Ничего девушка, смазливая.
– Смазливая?! – возмутился Худолей, но Пафнутьев тут же ткнул его локтем в бок.
– Вы не согласны? – удивился пухлогубый участковый. – Тогда у нас с вами разные вкусы. Девушка была в порядке.
– Была?! – опять взвился Худолей.
– Уж если ее ищет прокуратура, значит, в данный момент ее в наличии не имеется? Я правильно понимаю?
– Все правильно, – заверил участкового Пафнутьев. – В данный момент ее в наличии не имеется.
– Что-то ваш товарищ каждое слово воспринимает больно уж нервно, а?
– Эксперт, – ответил Пафнутьев. Дескать, с него и взять-то нечего, и объяснять тоже нечего – эксперт.
– А, – понимающе протянул участковый. – Тогда все понятно. Так вот, навещал я ее…
– Это в каком же смысле?! – Худолей явно не владел собой.
– По службе. Прописка, выписка… Опять же познакомиться хотелось. Деньги заплачены крутые – двадцать тысяч. Район у нас неплохой, этаж элитный, третий, кухня десять метров, а в однокомнатных квартирах кухни в десять метров встречаются нечасто. Лоджия опять же застекленная… Так что по цене квартира, по цене. Откуда деньги? Уж коли, сестрица, при красоте такой и петь ты мастерица, – участковый развел руками, давая понять, что дополнительные объяснения не требуются. – Вот и пожалуйста – жар-птица.
– Пропала жар-птица, – суховато сказал Пафнутьев. – Надо вскрывать дверь.
– Стальную дверь поставили сразу после покупки, – заметил участковый.
– Знаю, – кивнул Пафнутьев. – Будем вскрывать.
– Нет проблем, – сказал участковый и, набрав номер телефона, попросил позвать Женю. – Женя? – уточнил он. – Работа есть. Бери свой инструмент, будем вскрывать семнадцатую квартиру. Да, пропала красавица. Я тоже подозревал. Как видишь, мы оба смотрели на это одинаково. Состоялось, сбылось, свершилось. Да, прямо сейчас.
Весь инструмент слесаря состоял из одной громадной фомки, сработанной, по всей видимости, из хорошего такого, массивного лома. Один конец ее был изогнут, расплющен и раздвоен, а второй заострен.
– Может, того, лучше болгаркой? – предположил Худолей, на которого фомка в руках слесаря не произвела впечатления.
Слесарь не ответил, даже не оглянулся на эти пустые слова, даже плечом не повел. Просто как бы не услышал.
– Пусть так, – пробормотал Худолей и отступил назад, снимая с себя ответственность за позорище, которое слесарь сам себе уготовил.
Участковый
