слово:Сохранит дух нашего племени
Серая волчица по имени Сарыкуз.
У черного волка – кровь Ночи,
У белой волчицы – кровь Дня.
Про того, кто соединит в себе эти две крови,
Про того, кто возьмет в свои руки весь мир,
Про того будут рассказывать ветры,
Горные потоки и весенние ручьи.
Он родится в Мир от смешения двух кровей.
Серая волчица – мать Сарыкуз и воля Неба —
Наш Всевышний Тэнгрэ
Положат начало великому народу.
С того времени начнется эпоха батыров!
И недра курганов будут хранить память о них…
Улетают ветры, высыхают потоки, исчезают страны,
Брат забывает брата, туман закрывает туман.
Но если погаснет дух волчицы Сарыкуз,
Кто обуздает сбесившийся мир?
Последние строки из песни Баянчи проговорил едва слышно. Но и произнесенные шепотом, они тревожным набатом забили в сердца: «Кто, кто обуздает мир?». Никто не осмелился сказать, что смысл его песни остался для них темным. Но показать всем, что ничего не понял, никто не захотел. Это вышло бы с их стороны изрядной глупостью.
Тем временем акын бросил гордый взгляд на сидящих за столами и, безжалостно распяв на струнах говорящего инструмента высокомерие прославленных в сражениях военачальников, взял несколько яростных аккордов. Затем он поднял глаза на предводителя:
В чьих руках узда?
В руках сына Неба – Тэнгрэ,
В руках славного Аттилы!
В руках нашего вождя!
Огромный зал хором подхватил: «В руках славного Аттилы…».
Многим показалось, что этой величественной нотой гимна вождю песня и закончится. Но вот весь раскрасневшийся Баянчи поднял руку, успокаивая зрителей, и вдруг снова запел:
Пусть в ворота страны
Не стучатся орлы.
Пустим в небо белого сокола!
Пусть меч сына Тэнгрэ Аттилы
Спит в ножнах…
Последний звук, сорвавшийся со струн, тонко задрожал, затихая под потолком затихшего зала, словно птица, которой негде сесть.
Сгустившаяся тишина – зловеще страшна! Пожелать спокойного сна мечу Аттилы накануне его похода на гнездо цезарей – Рим, который должен быть окончательно стерт с лица земли, уничтожен навсегда…
Подобная оговорка даже такому уроду и любимому шуту, каким был акын Баянчи, казалась непростительной. Гости в полной растерянности уставились на Аттилу. Тот выглядел совершенно спокойным.
Вождь думал о том, что предстоящий военный совет с полководцами пройдет жарко. И многих удастся уговорить лишь при помощи звона золотых монет. Многие не поймут и не одобрят его решения…
– Похода на Рим не будет. Мы уходим на Дунай, – объявил Аттила на собравшемся Военном совете.
В глазах королей подвластных ему народов загорелось
