не укрылось от дамы.
– Не думайте ни о чем таком! Я от души…
– А я и не думаю «о таком», – сказал Таранов и еще больше покраснел. – А с головой… Ну, ежели поможете – буду благодарен.
– Вы лучше жениха моего найдите… – Тамара Георгиевна враз погрустнела. – Стыдно, прямо как мадам Грицацуева…
– Обещать не буду. Искать будем. Давайте-ка, дальше рассказывайте, а то мы отвлеклись…
I
Дома Таранова ждала верная его подруга, почти жена, только без штампа в паспорте, Лариса. Когда-то она закончила педагогический, и даже немного поработала в школе, но с современными детками она не могла найти общий язык. Боялись они ее.
Лара про себя говорила, что родилась следователем, да по какой-то случайности стала педагогом. Ей и из школы-то уйти пришлось главным образом по той причине, что легко докапывалась до всех школьных тайн. Не интересно было… Когда коллеги восхищались ее очередным разоблачением, Лариса Михайловна спокойно говорила, что дети – плохие преступники, и их достаточно расколоть до попы, как дальше они сами разваливаются.
– А мое оружие – логика. Я начинаю складывать кубики, а картинка не складывается. Значит – что-то не так. И я ломаю собранное, и начинаю снова. В общем, узелки я распутывать умею.
Уйдя из школы, Лариса освоила замечательное ремесло – она делала кукол. Дом был завален коробками с красками, материалом для изготовления голов, ручек и ножек, кистями, лоскутками.
Таранов не ворчал. Во-первых, Лариска была счастлива, а это главное в работе. Во-вторых, она почти всегда была дома, и Таранова с его язвой желудка всегда ждал специальный диетический обед. Да и куклы из Ларкиных рук выходили такие, что отбоя от заказчиков не было, и Лариса всегда могла поддержать семейный бюджет, который порой трещал по швам из-за не очень высокой зарплаты подполковника, трудившегося на ниве борьбы с преступностью в отдельно взятом районе.
– Лар! Включи «ящик» – футбол начинается, – прокричал из прихожей Таранов, выковыривая тапочки со стоптанными задниками из-под книжного стеллажа.
Лара не слышала, как он открыл двери своим ключом, как бухнул в прихожей тяжелой сумкой: из спальни доносился стрекот швейной машинки. Зато белый кот Васька спрыгнул со шкафа и принялся крутиться вокруг хозяина.
– Лар!!! – снова крикнул Таранов.
– Олежек! Ты пришел! А я и не слышу! – Лариска воткнула иголку с ниткой в воротник старенького халата и повисла на шее у Таранова. И иголка, конечно, тут же воткнулась ему в щеку. Таранов поморщился, аккуратно вытащил иголку, с размаху всадил ее в дверной косяк, и смачно поцеловал Лариску. Потом шлепнул ее ласково чуть ниже спины и гаркнул:
– Мехлис, чаю! И зрелищ! – такая у него была любимая поговорка.
Лариска закрутилась по кухне, разогревая пресный тарановский обед, от одного вида которого ему становилось
