ибо он не проходит по внутренним коридорам. Никого не волнует саркофаг второй великой пирамиды с найденным внутри саркофагом Менкаура. Этот все неважно – пирамиды построили инопланетяне! Это надо же настолько неуважать себя и собственную цивилизацию, чтобы отдать все великие стройки древности хер знает кому, – пирамиды – инопланетяне, – пирамидные города ацтеков и майя – тоже инопланетяне, Тадж-Махал и Анкор – ну тут и вопроса нет, истуканы острова Пасхи, ну, есть ли вопросы? Борабодур, ну уж точно не люди, – да куды им на хрен, критская культура и разговора нет, – только инопланетяне. Микенская культура явно инопланетная. Осталось разобраться с тайской и китайской цивилизацией, и на земле ничего не останется сделанного человеческой цивилизацией. Дайте русскому мальчику, вечером, карту звездного неба и он утром вернет вам ее исправленной. И этих мальчиков становиться все больше и больше, не желающих учиться, желающих поучать.
Странник все же дождался светлого лика Гора – красный шар выплывал из-за желтых отрогов правого берега Нила, приблизительно в том месте, из которого он сам пришел в этот мир некоторое время назад. Небо над Египтом набирало густую синеву.
– Знаешь, друг, – сказал он кузнецу, – а у вас очень синее небо, я такого раньше и не видел.
– Разве небо бывает другим?
– Бывает. Бывает белесое, бывает серое, а бывает, что и вообще его нет.
Носилки понесли по ступенькам вниз. Танцовщицы-плакальщицы, за неявкой жрецов, все же запели погребальную песню, слова которой они знали не хуже отсутствующих служителей богов.
– Кто находится «там», тот подобен живому богу.
– Кто находится «там», тот будет стоять на солнце.
– Кто находится «там», для того больше нет препятствий.
(текст подлинный)
Вестника хоронили как царя, хотя не было на погребении ни одного высшего жреца, ни одного хем —нечера, и очень мало младшего жречества. Плакальщицы взяли на себя ответственность за слова предназначенные только царю.
Странник повернулся на живот и смотрел сначала на мир залитый солнцем, на людей, смотрящих на него, затем на синее небо, видневшееся в проеме входа, затем на уменьшающееся просто светлое пятно.
Затем носилки внесли в помещенье и поставили на пол, и странник повернулся вновь на спину и осмотрелся в подступившей темноте. Он уже плохо чувствовал руки и ноги, плохо ворочал языком и тяжело дышал. Пожалуй, именно вино дало короткую отсрочку, а теперь и она кончалась.
– Вот видите друзья мои. – сказал он склонившимся Хеприруре и Энеджебу. – Как все прекрасно получилось, вы первые, кто встретили меня в этом мире и вы последние кто меня проводят. Прошу вас воздержаться от плача, криков, воплей, так как скажу вам по секрету, что мне и без этого уж очень страшно, а я, вообще-то, намерен до конца вести себя достойно, как и положено порядочному парню. Теперь же обнимите меня
