не забывая всякий раз подставлять под текущую кровь рогожку или цинковый тазик. Помня случай с ожившим крестьянином, набрасывал на шею жертвы веревочную удавку, которой еще минуты две душил уже бездыханное тело «для верности». Убедившись, что человек мертв, неспешно раздевал его догола, подсчитывал добычу, потом запихивал тело в мешок, который прятал до ночи в кладовку. А ночью вывозил труп куда-нибудь на пустырь, где и закапывал, либо запрятывал его в развалинах разрушенных домов, а то попросту сваливал в Москву-реку. Начиная с временно ожившего крестьянина и заканчивая однополчанином Семеном, осечек более не случалось…
Глава 3. Единственная версия
– Ну вот, опять пошла эта канитель, – глухо произнес старший инспектор уголовного розыска Бахматов, осматривая вместе с опытным Саушкиным очередной труп, найденный в мешке на берегу Москвы-реки возле Нескучной набережной. Тело неизвестного было связано таким образом, что ноги и размозженная голова были стянуты к животу, а связанные руки заведены назад. На шее явственно проявлялись следы удушения. Зрелище, к слову сказать, было весьма неприглядным: язык вылез наружу, глаза выпучены… – Мешок еще сними, – повернулся он к муровскому фотографу Юрию Петровичу Еремину, фотографировавшему труп крупным планом.
– Сделаю, – охотно ответил фотограф. – Вот только еще пару фотографий общим планом.
– А ведь казалось, что он сгинул! – вздохнул Бахматов.
Жора Стрельцов, агент уголовного розыска третьей категории (ниже этого чина могут быть разве что младшие милиционеры), месяц назад принятый в МУР после окончания трехмесячных курсов уголовного розыска, удивленно посмотрел на инспектора. Потом перевел взгляд на Колю Осипова, мол, поясни хотя бы, о чем речь…
Осипов понимающе кивнул и сказал, обращаясь к Жоре:
– Леонид Лаврентьевич хочет сказать, что это уже… – Коля задумался и спросил: – Какой это по счету «жмурик» в мешке, Владимир Матвеевич?
Вопрос был адресован Саушкину, который чаще всего выезжал «на труп», то есть на место преступления именно с первой бригадой Бахматова, занимающейся исключительно убийствами и вооруженными ограблениями.
Надо сказать, что в прямые обязанности Владимира Матвеевича Саушкина, опознавателя и хранителя справочного регистрационно-дактилоскопического бюро Московского управления уголовного розыска, где хранились уцелевшие после пожара досье на преступников различных мастей, не входил выезд на место преступления. Но его часто либо приглашал Леонид Лаврентьевич Бахматов, либо он выезжал «на труп» по собственной инициативе. Ведь Саушкин мог узнать почерк преступника, его руку и тем самым указать его след. Так случилось в восемнадцатом году, когда был убит и ограблен известный всей Москве купец Игнат Селиверстов, владелец крупнейшей шелкоткацкой фабрики и прогрессист, одним из первых установивший на фабрике турбинные двигатели. По характерным многочисленным колото-резаным ранам,
