их слуг.
Вот, пишет английский историк русского крестьянства Т.Шанин о насилии 1907 г.: «Поджоги часто следовали теперь особому сценарию. Решение о них принималось на общинном сходе и затем, при помощи жребия, выбирались исполнители из числа участников схода, в то время как остальные присутствующие давали клятву не выдавать поджигателей… Крестьянские действия были в заметной степени упорядочены, что совсем не похоже на безумный разгул ненависти и вандализма, который ожидали увидеть враги крестьян, как и те, кто превозносил крестьянскую жакерию… Крестьянские выступления России оказались непохожими на образ европейской жакерии, оставленный нам ее палачами и хроникерами».
Однако прочность новой, возникающей после революции государственности определяется тем, насколько быстро создаются институты власти и права и насколько быстро и полно они обретают легитимность. То либерально-буржуазное государство западного образца, которое могло бы быть результатом Февральской революции, складывалось столь медленно, что не поспевало за событиями. Идеологи Временного правительства отстаивали принцип «непредрешеннества», оставляя главные вопросы государственного строительства будущему Учредительному собранию, с созывом которого, однако, они не торопились. Даже объявить Россию республикой они не решились, хотя съезд партии кадетов 25 марта 1917 г. единогласно высказался за «демократическую парламентскую республику»[36]. Страна формально до осени 1917 г. оставалась монархией – без царя и без всяких предпосылок для коронации нового монарха. В целом, за отведенный ему историей срок буржуазное государство приобрести легитимности не смогло – фактически, ни в какой крупной социальной группе России.
Главные причины коренятся в сути самого проекта, а также в незрелости тех сил, что формировали Временное правительство. Из этого вытекали и внешние, политические причины. Вдохновители Февраля были западниками, их идеалом была буржуазная республика с опорой на гражданское общество и рыночную экономику – на то, чего в России реально еще не было. М.Вебер отмечал, что критерием господства «духа капитализма» является состояние умов рабочих, а не буржуа. В то время рабочие сохраняли мироощущение общинных крестьян – главного противника буржуазии в ходе буржуазных революций.
Даже по тем формам, которые выбирали рабочие в их борьбе, видно влияние крестьянской культуры (это прекрасно показал М.Горький в пьесе «Враги»). Можно выдвинуть смелую гипотезу: в обществах с развитым классовым сознанием рабочих пролетарская революция невозможна.
Сам идеал буржуазного государства был несовместим с устремлениями всех остальных, помимо буржуазии, классов и сословий России. Великий моралист Адам Смит определил его так: «Приобретение крупной и обширной собственности возможно лишь при установлении гражданского правительства. В той мере, в какой оно устанавливается для защиты собственности,
Сам этот единогласный вотум показывает, что до парламентаризма кадеты далеко еще не доросли.
