тебя зашибить, а я не хочу тебя зашибать – хоть ты мне и не нравишься, а, ей-богу, не хочу!
При этих словах фермер, наверное, присел на корточки, чтобы почесать Так-Така за ухом, а тот, естественно, решил, что он собирается вырвать кусок его, Так-Таковой, законной добычи прямо у него из пасти. Во всяком случае, продолжил Уильямс так:
– А это еще что такое? Печенье, что ли? Как это тебе удается находить выпечку в траве? Раз твой хозяин крепко спит, не может же он одновременно бросать тебе лакомства. Значит, он тебе его кинул только что, прямо перед тем, как я вылез из Лощины на дорогу, а потом тут же уснул за одну минуту – да меньше, чем за минуту! Ну и дела. – Уильямс помолчал. – Ну, ладно, ладно, не возьму я твое печенье, а с твоим хозяином мы позабудем все, что наговорено о коровах и заборах, так что просто желаю тебе доброго здоровья, приятель. Если когда-нибудь решишь заглянуть ко мне, бурая козявка, получишь от меня такой же привет, как любой честный гость в моем доме: «Входи, мол, песик, чувствуй себя как дома, пей-ешь сколько влезет!»
Как я догадался, причем к собственному удовольствию, Так-Так, видимо, пренебрег его жалкими попытками душевного сближения – точнее, он попытался выбить из фермера реализацию предложения насчет «сколько влезет» прямо здесь и сейчас. Я со своей стороны продолжал притворяться спящим. Забавно, что Уильямс думает, будто мне и впрямь неприятно встречаться с ним только из-за постыдных глупостей моей тети, унизивших исключительно ее самое, – причем в его, Уильямса, присутствии. Разумеется, мне и в голову не придет прощать ему участие в том инциденте, но неужели этот мужлан полагает, что я хоть как-то изменю свой обычный стиль общения с ним только из-за его плебейской алчности? Право, не стоит беспокоиться – неплохо бы ему это усвоить. Да, жаль, что мое поведение при этой случайной встрече создает у него столь превратное впечатление о мотивах этого поведения. Но все же лучше так, чем если бы фермер догадался о том, что мы с собакой в действительности здесь делали. Увы, я достаточно хорошо успел изучить этих валлийцев. Их любопытство ненасытно. Уильямс тут же обрушил бы на меня один за другим град вопросов: зачем это я кормлю Так-Така печеньем, зачем натаскиваю его на странные трюки, причем на проезжей дороге, и так далее и тому подобное. Вывод, к которому он пришел относительно причин моего внезапного сна, не слишком соответствовал моим пожеланиям, но, по крайней мере, благодаря такому выводу деревенщина сам удовлетворительно объяснил себе увиденное. А раз объяснил, значит, не станет строить дальнейших догадок, пускать в ход воображение и вообще не слишком долго задержится мыслями на этом эпизоде. А после следующего эпизода ему не придет в голову болтать, сопоставлять и строить никому не нужные досужие и беспредметные домыслы. Что же касается его сегодняшней неприкрытой в своей убогости попытки примирения со мной – да плевать мне на нее.
Однако, возвращаясь домой к обеду в тени раскидистых дубов, я еще раз обдумал произошедшее. Все-таки надо соблюдать осторожность.
