бы идеальным по исполнению и остающееся безнаказанным. Авторы откликнулись на предложение с энтузиазмом, создав по короткому рассказу с точным описанием подготовки и осуществления ими предполагаемого убийства. Испытывая творческое вдохновение, они в процессе работы довели свои планы до совершенства, заманили своих жертв в ловушки, лишили их жизни, а потом тщательно замели за собой следы.
Но оказались ли их планы настолько блестящими и не поддававшимися раскрытию, как им мнилось? Не совершили ли они, подобно многим реальным преступникам, самые на первый взгляд незначительные ошибки, которые приводят к разоблачению? Уверена ли, например, Дороти Л. Сэйерс, что ей не грозит приговор: «Смерть через повешение»? Полагает ли Рональд Нокс, что жюри присяжных оправдает его, если он окажется на скамье подсудимых? Готов ли Энтони Беркли к суровому перекрестному допросу в полиции?
И здесь свое слово призван сказать отставной старший инспектор управления уголовного розыска Скотленд-Ярда Корниш, имеющий огромный опыт раскрытия подлинных убийств. После завершения каждого рассказа мистер Корниш разбирает изложенное дело с точки зрения сыщика. Он как бы посещает место преступления и, располагая фактами, почерпнутыми из рассказа, начинает поиски промашек, допущенных Марджери Аллингем или Расселом Торндайком, которые дали бы ему основание потребовать их немедленного ареста. Добился ли он в этом успеха? Нашел ли изобличающие злоумышленников улики? А если нет, то, быть может, это удастся вам, читатель?
Марджери Аллингем
Он сделал ее несчастной
Это признание и покаяние. Я хочу рассказать всю правду и объяснить причины случившегося.
Прежде всего, меня зовут вовсе не Марджери Аллингем. Урожденная Маргарет Хокинз, попав на подмостки сцены, я взяла себя псевдоним Полли Оливер. Не думаю, что вы – нынешнее поколение – слышали это имя, зато его вполне могут помнить ваши отцы. Впрочем, не знаю… Не стоит изображать знаменитость.
В молодости я была умна и хороша собой, но так и не стала одной из тех, кого называют звездами или примадоннами, в отличие от Луизы. Только ради нее я решилась на признание содеянного. Тот светленький мальчик, который, стоило ему сдернуть с головы шлем, выглядел слишком юным, чтобы служить в полиции, ни в чем меня не подозревал. Как и вообще никто, включая даже судебно-медицинского эксперта, а уж он был самый проницательный старикан, каких я только встречала на своем веку.
Любой бы признал, что мне все сошло с рук, но я тем не менее хочу поведать свою историю ради Луизы. В конце концов, именно из-за нее это произошло. Если бы не она – моя несчастная старая подруга, – я уж точно не заставила бы себя вытянуть руки и…
Но всему свое время.
Мы с Луизой дружили по-настоящему, не то что нынешние девицы, которые так и лезут на сцену. Не могу сказать о них ничего дурного, но это совсем не те молодые женщины, какими были мы когда-то. Они все кажутся мне как на подбор невзрачными пустышками, когда появляются в моем доме и уходят из него. Даже внешне не напоминают актрис. Вот чего нельзя было сказать о нас с Луизой! В старые добрые времена – примерно тридцать или сорок лет назад – вы за милю видели, что мы принадлежали к этой славной профессии в своих белых туфельках, разодетые в пух и перья, с вереницей молодых людей, увивавшихся за нами.
Мы познакомились в кабаре. Я работала в массовке, ей же досталась небольшая роль. Ничего особенного, но она выходила на авансцену перед всеми и произносила только одну фразу: «А вот и мы, мальчики!» Я все отчетливо помню. Как сейчас, вижу ее изящную фигурку в корсете, блестки на бедрах, яркие золотистые кудряшки, то взлетавшие вверх, то опадавшие на плечи в такт каждому движению. Они всегда были естественными – не чета моим, чего уж греха таить!
В ней неизменно ощущалась внутренняя энергия. «Задорная», – говорили о ней мы. «Заводная», – сказали бы вы сейчас. Это и принесло ей огромную популярность. Вы все знали Луизу Лестер еще с колыбели, слышали, как ваши отцы обсуждали ее достоинства, а большинство из вас видели Луизу сами. Она играла во многих в мюзик-холлах 1900 годов и оставалась королевой даже в 1918 году, по крайней мере на севере страны.
Я же помню, когда она в самые ранние деньки только делала себе имя. «Дедушка взялся за старое», «Иона любит девушек в розовом», «Забудь обо всем и целуй меня снова» – все эти песни написал для нее Лорн, и именно за него Луизе следовало бы выйти замуж. Вы тоже не смогли бы забыть ее выступлений. Сначала оркестр играл легкую увертюру. Поднимался красный занавес, открывая декорацию «Площадь перед мэрией». Там обязательно стояли рояль, пальмы в кадках, и Лорн непременно сидел за инструментом в те давние времена. Зал заранее неистово аплодировал. А затем в арке по центру сцены откидывался серебристый полог и появлялась она во всей красе – шелковые чулки, ворох нижних юбок, белая кожа и глаза… Глаза такой голубизны, что все сапфиры, какие ей преподносил Джоркинз, выглядели простыми стекляшками. Ярко сиявшие глаза излучали такие мощные волны жизненной силы, какие
