становилась все короче и короче. Она искривилась. Ветер поднялся на улице и пробрался сквозь щели в стенах. Шелковый календарь, украшенный личиком прелестной девушки, выглядывающей из лепестков розы «Американская красавица», плавно качнулся на стене. Он задел огненное острие. Пламя лизнуло шелк и взбежало к потолку. Вспыхнул отставший кусок обоев и, пылая, упал на пачку старых газет.
С неба на происходившее сурово и неумолимо глядели святые и мученики. Свечка была обещана. Она принадлежала святому Франциску. Вместо нее святой Франциск получит в эту ночь свечу побольше.
Умей мы измерять глубину сна, можно было бы утверждать, что Пабло, чье кощунственное деяние послужило причиной пожара, спал еще более крепко, чем оба его друга. Но раз мы этого не умеем, остается только сказать, что спал он очень, очень крепко.
Языки пламени побежали по стенам, нашли дыры в крыше и просочились сквозь них в ночь. Дом наполнился ревом огня. Хесус Мария заворочался и, не просыпаясь, начал стягивать с себя куртку. Но тут ему на лицо упала горящая дранка. Он с воплем вскочил и потрясенно уставился на огонь, бушевавший вокруг.
– Пилон! – завопил он. – Пабло!
Он бросился в соседнюю комнату, вытащил своих друзей из постелей и вытолкал их за дверь. Пилон все еще сжимал в кулаке розовый бюстгальтер.
Они стояли перед горящим домом и смотрели в занавешенную огнем дверь. Им был виден стол, а на нем – бутыль, в которой еще оставалось добрых два дюйма вина.
Пилон почувствовал, что в Хесусе Марии поднимается волна яростного героизма.
– Не делай этого! – крикнул он. – Пусть оно гибнет в огне, в наказание нам за то, что мы его оставили там.
До них донесся вой сирен и рев монтерейских пожарных машин, на второй передаче взбирающихся по холму. Большие красные фургоны все приближались, и лучи их прожекторов уже заметались среди сосен.
Пилон поспешно повернулся к Хесусу Марии:
– Беги и скажи Дэнни, что его дом горит. Беги быстрее, Хесус Мария.
– А почему ты сам не бежишь?
– Слушай, – сказал Пилон, – Дэнни не знает, что его дом снимаешь ты. А на Пабло и меня он может рассердиться.
Хесус Мария признал логичность этого довода и опрометью кинулся к дому Дэнни. В доме было темно.
– Дэнни! – крикнул Хесус Мария. – Дэнни! Твой дом горит!
Ответа не было.
– Дэнни! – крикнул он снова.
В соседнем доме, в доме миссис Моралес, открылось окно, и Дэнни сказал раздраженно:
– Какого черта тебе тут надо?
– Твой другой дом горит! Тот, в котором живут Пабло и Пилон.
Дэнни немного помолчал, а потом спросил:
– Пожарные там?
– Да! – крикнул Хесус Мария.
К этому времени зарево разлилось по всему небу. До них донесся треск горящих бревен.
– Ну, –
