в отличие от отправленного Поле, оно было искренним, ведь Поле он на самом деле никогда не желал счастья в браке.
По возвращении в Нью-Йорк его сделали совладельцем фирмы, и теперь, поскольку у него стало больше обязанностей, свободного времени стало гораздо меньше. Отказ страховой компании оформить ему полис страхования жизни произвел на него такое сильное впечатление, что он на год бросил пить и стал всем рассказывать, что самочувствие у него теперь значительно улучшилось. Но мне кажется, что он сильно скучал по своим веселым историям в духе «Автобиографии» Челлини, которые играли столь значительную роль в его жизни, когда ему было двадцать. Но йельский клуб он не покинул. Здесь он являлся фигурой, яркой личностью и хранителем традиций своего выпуска, покинувшего университет вот уже семь лет тому назад и понемногу дрейфовавшего в сторону более трезвых пристанищ, но не слишком быстро, и все благодаря его присутствию.
Если его просили о какой угодно помощи, у него никогда не бывало слишком много дел, он никогда не ссылался на усталость. То, что поначалу делалось из гордости и чувства превосходства, превратилось в привычку и страсть. А помощь требовалась всегда – то чей-нибудь младший брат, учившийся в Йеле, попадал в неприятности, то нужно было уладить ссору какого-нибудь приятеля с женой, то кому-нибудь нужно было помочь найти работу, то кому-нибудь нужен был совет, куда вложить деньги. Но его «коньком» стало решение проблем женатой молодежи. Молодые пары приводили его в восхищение, их дома были для него священны; он всегда знал историю их отношений, советовал, где и как можно выгодно нанять квартиру, помнил имена всех детей. К молодым женам он относился крайне осмотрительно; никогда не злоупотреблял доверием мужей, и они неизменно на него полагались, даже несмотря на его всем известный разгульный образ жизни.
Его радовали чужие радости и счастливые браки, а несчастливые – вызывали почти столь же приятное чувство легкой грусти. Не было такого года, когда ему не довелось бы наблюдать крушения чьих-нибудь романтических отношений, в том числе и развивавшихся при его поддержке. Когда Пола развелась и практически сразу вышла замуж за какого-то другого уроженца Бостона, он целый вечер рассказывал мне о ней. Он никогда не полюбит никого так, как когда-то он любил Полу, но теперь ему уже все равно, настойчиво повторял он.
«Я никогда не женюсь, – часто говорил он. – Я видел достаточно и знаю, что счастливый брак – вещь крайне редкая. А кроме того, я уже слишком стар!»
Но он верил в брак! Как и все мужчины, бывшие на волосок от счастливого и успешного брака, он страстно в него верил, и ничто из того, что он видел, не могло его веру поколебать. Когда дело касалось брака, его цинизм мгновенно улетучивался. Но он и в самом деле считал себя слишком старым. К двадцати восьми годам он принялся хладнокровно рассматривать перспективу жениться без романтической любви; он, не колеблясь, выбрал себе какую-то девушку из нью-йоркского общества, умную, близкую ему по интересам, с безупречной репутацией, и сконцентрировался на том, чтобы в нее влюбиться. Но без улыбки
