ближе и положила ладонь ему на лоб. Две большие, неуклюжие слезы показались у него на глазах.
– Я почувствовал, что ребенок умер.
Долгое молчание первой нарушила сиделка:
– Доктор разрешил отвезти мистера Чарльза сегодня вечером на прогулку. Ему нужна перемена обстановки.
– Хорошо.
– Я подумала… – сиделка не сразу решилась продолжить, – так вот, я подумала, что прогуляться вам бы обоим неплохо, миссис Хэмпл; может, выйдете вместо меня?
Луэлла тут же отрицательно покачала головой.
– О, нет, – ответила она, – сегодня мне не очень хорошо.
Сиделка как-то странно на нее посмотрела. Неожиданно почувствовав жалость к Чарльзу, Луэлла медленно наклонилась и поцеловала его в щеку. Затем, не говоря ни слова, она пошла в свою комнату, надела шляпу, пальто и с чемоданом в руках пошла к входной двери.
Она сразу же увидела тень в холле. Только бы миновать эту тень – и она свободна! Если бы только она могла обогнуть ее справа или слева или приказать ей убраться с дороги! Но тень упрямо не желала двигаться, и, издав слабый крик, Луэлла села на стул в холле.
– Я думала, что вы ушли, – взмолилась она – Я же просила вас уйти.
– Скоро уйду, – ответил доктор Мун, – но я не хочу, чтобы вы совершили древнюю, как мир, ошибку.
– Я не совершаю никакой ошибки – все ошибки я оставляю позади.
– Вы пытаетесь оставить позади саму себя, но это невозможно. Чем дальше вы от себя убегаете, тем ближе приближаетесь к самой себе.
– Но мне нужно бежать, – отчаянно возразила она. – Бежать из этого дома смерти и неудач!
– У вас еще не было неудач. Они только начинаются.
Она встала:
– Дайте пройти.
– Нет.
Она опять сдалась, как и всегда, когда разговаривала с ним. Закрыла лицо руками и расплакалась.
– Возвращайтесь в комнату и скажите сиделке, что идете на прогулку с мужем, – предложил он.
– Я не могу.
– Можете.
Луэлла вновь взглянула на него и поняла, что повинуется. Решив, что ее воля теперь окончательно сломлена, она бросила чемодан и пошла обратно через холл.
Природу странного влияния, которое оказывал на нее доктор Мун, Луэлла понять не могла. Но шли дни, и она обнаруживала, что делает многие вещи, которые раньше вызывали у нее отвращение. Она оставалась дома с Чарльзом; когда он совсем поправился, она иногда выходила с ним поужинать или в театр, но только если этого хотел он сам. Она стала ежедневно появляться на кухне и нехотя присматривать за хозяйством, поначалу из страха, что все опять пойдет прахом, а затем уже по привычке. И она чувствовала, что все это было каким-то образом связано с доктором Муном – что-то такое, что он все время рассказывал ей о жизни, или почти рассказывал, и в то же время скрывал, словно боялся, что она об этом узнает.
Когда жизнь вновь вошла в обычную колею,
