он узнал своего гостя. Блеск этот стал еще ярче при виде полпинты[21] виски, извлеченной Фрэнсисом (он стащил ее в баре). Скэнти живо достал щербатую фаянсовую чашку и торжественно выпил за своего благодетеля.
– Вот это вещь! – пробормотал он, утираясь рваным рукавом. – С тех пор как этот скряга Гилфойл заграбастал бар, черта лысого получишь там глоточек!
Фрэнсис уселся на деревянный стул без спинки. Под глазами у него залегли глубокие тени. Он заговорил с хмурой настойчивостью:
– Скэнти! Что произошло в «Юнионе»? Что случилось с Норой, с Полли, с Нэдом? Вот уже три дня, как я вернулся и все еще ничего не понимаю. Ты должен сказать мне.
Лицо Скэнти выразило тревогу. Он переводил взгляд с Фрэнсиса на бутылку, с бутылки на Фрэнсиса.
– Ха! Откуда же мне знать?
– Ты знаешь, я вижу по твоему лицу.
– Разве Нэд ничего тебе не сказал?
– Нэд! Он как глухонемой все эти дни.
– Бедный старый Нэд! – Скэнти тяжело вздохнул, перекрестился и налил себе еще виски. – Господи, помилуй нас, грешных! Кто бы мог подумать! Вот уж правда, что никто не может за себя поручиться! – И он хрипло, с неожиданной силой воскликнул: – Нет, Фрэнсис! Ничего я тебе не скажу, стыдно просто и вспоминать, да и что толку?
– Очень большой толк, Скэнти. Если я буду знать, то смогу что-нибудь сделать, – настаивал Фрэнсис.
– Ты думаешь… с Гилфойлом… – Скэнти задрал голову кверху, подумал, медленно кивнул. Он глотнул разочек, чтобы подкрепиться, его помятое лицо стало необычайно серьезным; понизив голос, Скэнти решился: – Ладно уж, Фрэнсис, я скажу тебе, побожись только, что никому не проговоришься. Дело-то в том… Господи помилуй… У Норы родился ребенок.
Наступившее молчание длилось так долго, что Мэгун успел подкрепиться еще разок.
– Когда? – спросил наконец Фрэнсис.
– Вот уже шесть недель. Она уезжала в Уитли-Бей. Там у одной женщины и оставили ребенка… Дочку… Нора видеть ее не может.
Холодно и неумолимо Фрэнсис силился подавить охватившее его смятение. Он заставил себя спросить:
– Значит, Гилфойл отец этого ребенка?
– Эта безмозглая дрань?! – Ненависть Скэнти пересилила осторожность. – Что ты, нет-нет! Он просто «предложил свои услуги», как он изволит выражаться: он дает малышке свое имя, а за это получает «Юнион». Подлец! Но за ним стоит отец Фицджеральд. Да, Фрэнсис, они ловко все это обстряпали, ничего не скажешь. Свидетельство о браке в кармане, все шито-крыто, а дочку привезут позднее, будто после летних каникул. Разрази меня Бог на этом месте, свинью и ту стошнит от всего этого!
Сердце Фрэнсиса невыносимо сжалось, словно охваченное обручем. Он изо всех сил старался говорить твердо:
– Я никогда не знал, что Нора была влюблена… Скэнти… ты знаешь, кто это… ну, понимаешь… кто отец ребенка?
– Вот как Бог свят, не знаю! – Кровь бросилась Скэнти в лицо, от его шумных отрицаний даже пол
