истинную причину столь неожиданного сбора. Их лица не были тревожными, скорее удивленными и настороженными. Никто не хотел верить в то, что написал Иосиф каждому из них, настойчиво предлагая встретиться в этом доме. Первым не выдержал богатый, как легендарный Крез, поставщик товаров для королевского военного флота, – Яков де Кордоба:
– Да что это такое, в конце концов? – громовым голосом прокричал он, вскакивая со стула. – Сколько можно здесь сидеть? Что он себе позволяет, этот Эзра? И где он, наконец, наш новоявленный Пророк? – В его голосе слышалось презрение. – Я сижу здесь уже битый час! Мое время стоит дорого, очень дорого! И он ответит за то, что я его теряю, и за свои бредни, заодно!
Все присутствующие повернули головы в сторону говорившего, но никто ничего не возразил. Люди были наслышаны о мстительности и могуществе заносчивого Кордобы. Многие из них, к тому же, были его неоплатными должниками. Кордоба открыл, было, рот для следующей гневной тирады, но в этот момент в комнату вошел Иосиф и еще несколько человек, добравшихся до места сбора последними.
– Друзья! – негромко произнес он. – Я собрал всех, кого смог, потому, что более печальной и неотложной причины нет, и не может быть. Иосиф выглядел настолько уставшим и встревоженным, что даже у Кордобы исчезло с лица надменное и презрительное выражение. Он сел на стул, растерянно пробежав взглядом по напряженным в ожидании лицам.
– Все вы, наверное, почувствовали в последние месяц-два, что отношение испанцев к евреям стало резко меняться в худшую сторону, – продолжил Иосиф. – Мне стало известно из самых достоверных источников, что всех нас – всех без исключения – хотят уничтожить в самое ближайшее время, или насильно обратить в христианство, а значит, тоже уничтожить. Именно для этого создана Инквизиция, которая уже провозгласила лозунг – «Одна страна – одна вера!». Надо что-то сделать, нельзя сидеть сложа руки… – Иосиф помедлил и, совсем тихо, разведя руками, продолжил: – В общем, это все, что я хотел сказать.
На несколько минут воцарилась гробовая тишина, а затем, словно по команде, перебивая друг друга, заговорили, закричали все одновременно. Воздух, выдыхаемый с хрипом и свистом из нескольких десятков глоток, горячей волной ударил в потолок и стены, искривился в причудливой гримасе, с издевкой копируя выражение искаженных ужасом лиц.
Первым опомнился Кордоба. Он встал, с силой отшвырнул стул и медленно, делая ударение на каждом слове, в упор глядя на Иосифа, сказал:
– Я не верю! Почему я должен верить твоим бредням, Эзра? Как такое может случиться? Мы вложили многие миллионы золотых в эту страну! Разве не мы финансировали бесконечные войны с маврами? Разве кто-то другой оплатил долги Фернандо и собрал сказочное приданное для Изабеллы? А? Что ты молчишь, Иосиф? Мы построили им школы и библиотеки, равных которым нет во всем мире! Да мы больше испанцы, чем они сами, потому, что создали своими потом и кровью изобилие этой страны! – Он завертел в разные стороны головой, ища поддержки присутствующих, воздел руки к небу и
