в АНБ десять-пятнадцать лет и заслужив солидную репутацию, уходили обычно в связанные с государственными заказами коммерческие компании. Там «бывших» принимали с распростертыми объятиями: уж кому, как не им, лучше других известны потребности Агентства. Да и «продавить» интересы фирмы через своих старых сослуживцев им тоже было гораздо проще.
Впрочем, лоббирование это было достаточно невинным: Миллз самолично внимательно следил, чтобы его организацию невозможно было обвинить в каких-либо злоупотреблениях. Он принял АНБ в период упадка, когда само существование учреждения вызывало у многих большие сомнения, так что любой коррупционный скандал легко мог стать последним. Ну а позже, когда Агентство вновь оказалось на коне, тем более стало не до финансовых махинаций. Да, дружба – дружбой, старые связи – это замечательно, но эффективность и интересы дела – прежде всего. Ведь АНБ находилось теперь на острие самой тяжелой и жестокой войны, когда на карту поставлены не просто интересы различных партий или народов, но и само существование человечества.
И Агентство, действительно, было не узнать. Оно уже не пребывало, как еще совсем недавно, в летаргическом сне застоя, но и не гудело растревоженным ульем, как когда-то в дни массированных террористических атак. Оно работало. Не надрываясь, поскольку никто не знал, сколько продлится эта гонка, а на финише всегда должен оставаться запас сил для последнего рывка. Но и не расслабляясь, не отвлекаясь на мелочи, неторопливо и мощно, как гигантский асфальтоукладчик.
А вот в Молодой гвардии «служили» напористые, амбициозные и где-то даже немного наглые ребята около тридцати. Они были преисполнены карьерных устремлений и самозабвенно «рыли землю», пытаясь всемерно приблизить тот светлый день, когда удастся, наконец, занять должности, оставленные в свое время стариками.
В общем, Эдвин Хоггард занимал особое место в этом кипящем сплаве силы и мудрости, замешанном многоопытным Миллзом. В каком-то смысле можно сказать, что он представлял собой уникальное изделие, отлитое из этого импровизированного котла. И именно поэтому с ролью дирижера лучших музыкантов Агентства Хоггард справлялся блестяще.
Поначалу Дэн терпеть не мог эти сборища. Он легко «заводился» и в горячке часто позволял себе наговорить лишнего. В итоге не только отсутствовал какой-либо полезный для работы результат, но и приходилось мириться с сослуживцами, угощая в зависимости от тяжести столкновения кого пивом, а кого – виски 12-летней выдержки.
Но потом, глядя на Хоггарда, Дэн сменил тактику. Теперь он чаще всего сидел на заседаниях мозгового штурма с расфокусированным взглядом, отрешенно ловя реплики, брошенные другими, и пытаясь выудить рациональное зерно даже из самых бредовых идей. Так доисторический человек ловил взглядом в темноте пещеры искры, высеченные его кремнем, чтобы потом бережно раздуть
