Многие думали, что я мясо.
Последнюю реплику он пропускает мимо ушей.
– А дальше что?
– Я обернулся и стал на него ругаться.
– Как?
– Паразит! – кричу, – Сатрап! Кровопийца! С ума сошел! Отпусти! – а он тащит и тащит себе. – Тут я вспомнил, дурья башка, что крокодил-то он африканский и по-русски ни бельмеса не понимает. Тогда я перестаю ругаться, поворачиваю голову в сторону, делаю вид, что высмотрел что-то интересное, и говорю ему по-африкански: «Слышь, браток, смотри, какой там ягненочек! Да вон он, слева!» Косить глазом он не умеет, поэтому разжимает челюсти и поворачивает морду в сторону. А она у него дли-и-нная. Мне того и надо! Не успел он свою башку влево довернуть, как я уже в самые джунгли убежал.
– А ты не обманываешь? – хитро-протяжно произносит он.
– Нет, ну что ты! Я же преподаватель. Разве преподаватели врут?
С последним доводом он спорить пока не решается. Разок я взял его на лекцию по сложносочиненному предложению, и с тех пор он стал относиться к слову «преподаватель» как-то по-особенному. На той самой лекции больше всего его поразило то, что я все время говорю, а студенты не только не спорят со мной, а, даже склонив головы, аккуратно за мной записывают.
– А кем ты был в Африке?
«Кем быть?» – для него сейчас первостатейный вопрос. После того, как я сказал ему, работая за письменным столом: «Перестань хлопать дверями, а то от меня мысли убегают, как от милиционера!» – он разочаровался в привлекательности милицейской службы. Кризис усилился, когда я, не подумав о последствиях, вскользь бросил, что в свое время так и не стал поступать на журналистский факультет. По его моментально скисшему виду я понял, что в последнее время он тайно вынашивал определенную идею. Мои бывшие профессии дворника и сторожа его почему-то не вдохновляли. Теперешняя, судя по его сочувственному взгляду на сутулую спину, по воскресеньям склоненную над письменным столом, – тоже…
– Так кем ты был в Африке?
Мне становится неудобно сидеть на корточках, и я сползаю на пол, устроившись на нем тем самым местом, за которое меня, безвинного, кусал когда-то крокодил.
– Водителем слонов.
– Кем?
– Говорю же тебе: шофером на слонах.
– Шофером на слонах! – он начинает возить горшком по кафельной плитке, но вскоре призывает здоровую недоверчивость:
– Ты что? На шофера полгода учиться надо! Сам же говорил.
Полгода для него, конечно же, – целая вечность.
– Говорил. Говорил про водителей автобусов. А шофером на слонах всего три минуты надо учиться… Да это совсем просто! Хочешь, прямо сейчас тебя научу?!
– Хочу, – говорит он так, словно прощается с невинностью.
– Ну слушай. Первое, надо проверить, перед тем как лезть на слона, захватил ли ты палочку.
– Какую палочку?
– А ты думаешь, на слонах просто так катаются? Просто так и на осле можно покататься. А на слоне работать
