в одной комнате не станет, от меня воняет, как от бездомного бомжа, и ушла в другую комнату, на диван. Меня это устроило.
Утром я встал с ощущением радости на душе, с ощущением, что в мою жизнь вошло что-то большое, необъятное, что я так долго ждал, и что теперь моя жизнь пойдет по-иному, станет чистой, радужной, просветленной. И я понимал, знал, что это связано с Таней. Первая мысль, первый образ, первое слово, которые всплыли в моей голове, когда я проснулся, – это Таня, Танечка! Я, еще не открывая глаз, живо увидел ее рядом с собой, представил так явственно, что захотелось протянуть руку, прикоснуться к ней, погладить, приласкать. Я с улыбкой приоткрыл глаза и, конечно, увидел пустую подушку, припомнил вчерашнюю ссору с женой, вернее, ее пустую, безразличную для меня ругню, и стал думать о Тане, вспоминать ее лицо, глаза, походку, ее голос: все это ярко всплывало в моем воображении. Брился я, как всегда, в ванной комнате, разглядывал свое лицо в большое зеркало, видел блеск в своих выспавшихся глазах, видел розоватые как бы помолодевшие после сна щеки, чувствовал утреннюю свежесть. За завтраком не обращал внимания на то, что жена не разговаривает со мной, беспричинно улыбался. Она, видимо, считала, что я насмехаюсь над ней, раздражалась сильней, но пыталась выдержать характер, не заговорить первой. А у меня не было ни малейшего желания разговаривать с ней, ведь я беспрерывно беседовал с Таней, читал ей стихи, не видел, не слышал ничего вокруг. Вечером, увидев, что жена устраивается на ночлег в спальне, я перенес свою постель в кабинет.
На работу ехал, и по-прежнему явственно видел перед собой Таню, разговаривал с ней, рассказывал о себе, о тех чувствах, которые вызывает во мне она. Мне было легко, радостно. Вопросы, накопившиеся на службе во время моего отсутствия, решал быстро, без суеты, весело. Мне все время казалось, что Таня рядом, что она наблюдает за мной, и мне хотелось показать ей какой я умелый руководитель, как хорошо и ловко могу решать дела. Я еще не понимал глубоко, что случилось со мной, думал, что это легкий приятный флирт, который скоро забудется, как бывало не раз. Но я ошибался. Таня не уходила из моей головы, наоборот, все прочнее, крепче и радостней приживалась, укоренялась во мне. Через неделю я стал видеть ее своей женой, отчетливо сознавать, чувствовать с необыкновенным счастьем, что мы с ней ждем нашего ребенка. Мы часто обсуждали, как назовем его. Я мысленно говорил Тане, что я даю ему свою фамилию, а имя пусть выбирает она. Когда я возвращался домой с работы, звонил в свою квартиру, то со счастливым нетерпением ждал, что мне откроет Таня, а когда распахивалась дверь и на пороге появлялась жена, я терялся, невольно мелькала мысль: что делает в нашей квартире эта женщина? Или мне казалось, что я задумался и ошибся этажом.
– А что жена? Неужто не догадывалась? Или вы продолжали играть в молчанку?
– Нет, ты знаешь ее. Она не глупа, поняла сразу же, что со мною что-то произошло, на другой же день прекратила
