зависть неумолимо стареющей женщины, которая уже никогда не будет выглядеть на девятнадцать.
«Сходи к врачу, – предложила жена. – У тебя явно что-то не в порядке с обменом веществ».
– Пойду, – согласился он, но до врача так и не добрался, к врачам его привезли.
Был обеденный перерыв, он налопался в столовке почти до тошнотного ощущения, как всегда в последнее время, вышел покурить, собрался пококетничать с новой секретаршей шефа Викой и потерял сознание.
Домик, с помощью Рахима, он построил до первых заморозков. Домик стал некой границей между ним и дикой природой, но границей вполне прозрачной, дружелюбной. Домик был словно заколдованный круг, куда можно было отступить от порывов осеннего ветра, от холодного дождя, от неясных криков животных или птиц, которые иногда доносились до него. Но и всегда можно было выйти и слиться с безмолвным величием скал.
Теперь он занялся изучением караимских схронов. Один, самый высокий, метрах в двадцати от уровня платформы, он решил оставить в покое, остальные облазил подробно и внимательно. Находил черепки от горшков, куски ткани, какую-то утварь, искаженную временем до непонятного назначения. Находки складывал в тряпицу и отдавал Рахиму с неизменной просьбой передать археологам.
Пещера для алтаря подходила больше, чем другие схроны. Рахим по-хозяйски обследовал столбы, служившие когда-то опорами, некоторые они подправили камнями, установили стремянку, привезённую на незаменимом ослике, и зацементировали в потолке те места, где могла пробиться вода.
– Вот так, наверное, первые церкви и выглядели, – сказал Рахим, одобрительно оценив проделанную работу. – Просто и надёжно, без прикрас.
– Возможно, – сказал он. – Я монах не очень образованный, только Библию и читал. Может так, а может иначе, христианство ведь в пустыне начиналось, не удивлюсь, если первые церкви обычными шатрами были.
– Поэтому Аллах разрешает в любом месте молиться, – сообщил Рахим. – Не важно где, важно о чём.
– Да, ну, – улыбнулся он. – Ты же атеист, Рахим. Стареешь, авиатор, о вечном начал задумываться.
– Да ну, тебя, отец Никанор, – сказал Рахим. – Не даёшь старому солдату поумничать. Много свечей здесь потребуется, естественного освещения никакого. Дизель бы поставить, чтобы электричество было. В двадцать первом веке всё же живём.
– Свечей потребуется много, – сказал он. – Надеюсь, настоятель не поскупится. А дизель дорого стоит, и бензин для него нужен, лишнее это здесь, мирская суета, как говорится.
По воскресеньям приходил послушник из обители, приносил съестное и разные хозяйственные мелочи, которые он просил. Они сидели с послушником за столом, сколоченным из тех же рахимовских досок, и пили отвар из свежих, подморозившихся за ночь кизиловых ягод.
– Жутковато здесь, – сказал послушник. – Зверьё
