* *Парень в пятнистой бейсболке все махал и махал без устали. Сверкала задница, голубели ляжки. Рома обошел сад уже два раза, сужая круги к барону. Два здоровенных черных мешка расперло от бутылок и мусора, а эти заразы все никак не могли кончить.
Жесть.
Собачники деликатно скучились возле Четвертой линии, псы паслись тут же, не посягая нарушить таинство публичных утех. Прохожие, сдуру ломанувшиеся через калитку против памятника, спотыкались взглядами о поджидавший за оградой сюрприз, охали, крякали, не веря глазам, и стыдливо припускались вскачь.
Местные алкаши, собравшиеся у мозаичных мастерских на обязательную утреннюю сходку, отнеслись к происходящему философски, типа интеллигента за столом, не замечающего пролитого соседом супа. Мужики занимались серьезным делом: пересчитывали общую наличность, решая, чем правильнее встретить грядущий день – портвейном или пивом. О водке вопрос не вставал. Для академических аборигенов водка с утра – моветон. Раньше полудня – ни-ни!
Измаявшийся Рома тоскливо попросил убрать за собой после «завтрака». Пообещали, уважительно внимая нелегкому дворницкому труду. Ясный пень, выпьют – забудут, но искреннее участие вдохновляло.
На чешуйчатой, как крокодилья спина, каменной скамье лицом на Четвертую линию спал Трифон. Исцарапанные грязные руки нежно и заботливо прижимали к груди недопитую бутылку шампанского.
Еще месяц назад Серега Трифонов, охранник Академии, важно гремя ключами, обходил по вечерам сад, строго шугая чужих и вполне благоволя своим. Мог вступить в беседу о международном положении или высказать профессиональное мнение о последнем матче «Зенита». Хороший человек, положительный, солидный. И такого бросила жена! В результате, запив по-черному, Серега забыл закрыть на ночь сад. Кто-то чужой, свой бы не посмел! – взломал конюшню и выкрал пони.
Трифона уволили, идти ему было некуда, да и не мог ввиду полной неуправляемости членов, он и прикорнул прямо на месте своего триумфа и позора, да подзадержался – выходное пособие позволило.
Уважая чужое горе, аборигены сердобольно ходили за шампанским – ничего иного Серега не признавал, в душу не лезли, денег не просили. Деликатность высшей пробы. По ночам на здоровенном камне, вросшем в землю позади скамейки, выставлялись посты для охраны неверного трифоновского сна и его же благосостояния от посягательств ушлых чужаков. Никого это не удивляло. Люди. Горе у всякого случиться может.
В общем, Академический сад представлял собой обособленный мир, со своими законами, правилами, устоями. Свои собачники, свои собаки, свои алкаши, свои студенты. Тот, кто забредал случайно, надолго не задерживались. Собак не принимали собаки, хозяев – собачники, пришлые студенты, пристраиваясь на этюды, не могли уловить смену света и тени, терялись в пене листвы, не в силах поймать ускользающую гармонию пространства, обиженно таращились, не понимая, что происходит, сворачивались и уходили, не возвращаясь.
Тупое
