считал поистине «чистейшим образцом».
Но и она никогда не была ни образцом, ни «чистейшей прелестью». И кто знает теперь доподлинно, любила ли она Аракчеева вообще, способна ли была на такое чувство. Тут важнее другое: она сама была любима искренне и нежно. И она сумела сделать графа настолько счастливым, что он гордился своей любовью, которая меняла его, от которой он становился смелее, мягче, сильнее.
В 1820 году, спасая Пушкина от жалобы графа Воронцова на «воинствующий атеизм» поэта, Аракчеев взял на себя смелость объяснить государю всё только лишь влюбленностью молодого стихотворца. Государь увидел в непривычной сей смелости влюбленность не Пушкина, а самого Аракчеева. И простил-то, получается, обоих…
Аракчеев остался верен своей любви до конца. Даже смерть не смогла их разлучить. Когда любимая женщина погибла, великий царедворец чуть не сошел с ума. Его больше не интересовали государственные дела, он ушел со службы и, закрывшись ото всех людей и от всего земного, тихо умирал от тоски по своей любимой еще долгих девять лет. Граф приказал заранее выкопать себе могилу рядом с ее прахом. И умер, так и не снимая с шеи ее платок…
Одна, но пламенная страсть
Это была в буквальном смысле любовь до гроба. Ее звали Настасья Минкина. Происхождение ее доподлинно неизвестно.
Одни историки пишут, что она была женой грузинского крестьянина-кучера, то есть из подневольных графских крепостных. Другие находят ссылки на ее цыганское происхождение, третьи – что, дескать, «привезена сия шалава из портового города, где ходила в полюбовницах по матросам». Четвертые утверждают, что Аракчеев лично купил ее у одного петербургского помещика, узнав о продаже молодой красавицы из газеты.
Думаю, вернее всего версия про местное, кучерское происхождение, поскольку остались воспоминания о том, как «Наська, перейдя в барские покои, первым делом приказала дать мужу на конюшне двадцать плетей в собственноручном присутствии». И возле сельского Андреевского собора, того самого, где позже будут похоронены и сама Настасья и сиятельный граф, долго будет отличаться ухоженностью могила некоего Федора Минкина, скончавшегося в 1809 году.
Когда Аракчеев появился первый раз в Грузино как новый владелец, черноокая красавица Настька была уже замужем. Ей шел 19-й год, и в мечтах ее не было стать наложницей графа. Он показался ей отвратительно старым, а уж в мужчинах она к тому времени разбиралась. Но порядки, которые с первого дня стали утверждаться в Грузине, ей пришлись очень даже по душе. Никто теперь не ходил по двору без толку, не шнырял туда-сюда. Все было продуманно и четко. За пьянство, за любую оплошность – палкой по спине. Провинился сильнее – вечером пожалте на конюшню, получите свое, спустив портки и задрав рубаху.
Граф жил одиноко, гостей особо не привечал. Но и ему требовались в доме горничные. Как-то муж Федор, отвозя управляющего в соседнее село, обмолвился про свою Настасью – предложил ее в барский дом мыть полы. За этим занятием новый хозяин и застал цыганистую
