сомневался в существовании другой реальности под названием родные Соединенные Штаты, но по привычке отправлял все собранные сведения по указанным ему адресам.
Телефонист Миша методично, в восемнадцатый раз, как автомат на тренировке, разбирал и собирал телефон в кухне. Он тоже давно был готов к работе, то есть к тайной записи последних слов умирающего, – и теперь тянул как мог, про себя витиевато поминая вялое развитие событий. В далеком прошлом Миша, будучи студентом университета имени Патриса Лумумбы, откликался на имя Махмуд, он же Штепсель – сотрудник разведки одной из заинтересованных стран арабского мира.
Медсестра Катя, скромно поправив выбившийся из-под шапочки локон, открыла переносной стерилизатор с инструментами, готовая прийти на помощь умирающему в любую минуту и в любом контексте. Вмонтированная в крышку прибора сверхчувствительная аппаратура работала безупречно, на пробу легко улавливая и передавая писк комара за окном. Катя, она же Игла, она же Роза Розенблюм, сотрудничала с «Моссадом» недавно, но работе отдавалась с юной неистовостью.
А за стенкой, боясь пропустить самое интересное, застыла баба Маня, истомившаяся в ожидании развязки. Брошенная папироса вяло догорала в мундштуке. Красавица Хуанита на экране что-то беззвучно лепетала, но дон Педро, казалось, тоже прислушивался к происходящему в квартире. А бдительная гражданка Семипузо, так близко к сердцу принявшая горе соседей, беззвучно чертыхалась, поминутно отводя от уха непослушные бигуди. Элементарные бытовые навыки старой девы не требовали специальной аппаратуры. Ухо, плотно прижатое к пустой стеклянной банке, приставленной донышком к стене, покраснело от напряжения.
Казалось, весь мир в этот момент настроил передатчики, вывел на орбиту спутники, запустил пленки в магнитофонах, – вся мыслимая и немыслимая техника приготовилась ловить последние слова отставного генерала.
Старик потянулся к сыну и дрожащими губами быстро-быстро зашептал:
– Я должен сообщить тебе важную государственную тайну…
Сын, не ожидавший серьезных откровений, снисходительно сделал участливое лицо и придвинулся поближе. Губы Иванова-старшего судорожно шевелились:
– По моему отделу в конце сороковых проходил один очень интересный случай. Пленный немецкий морской офицер сознался, что на его корабле спрятан шифр от сейфа в швейцарском банке, где хранится золото рейха. Больше ничего сообщить он не успел – наши с ним слегка перестарались… Этот корабль достался нам по контрибуции. Я много лет пытался найти шифр, но не смог… Я лично излазил треклятую посудину вдоль и поперек…
Умирающего стал душить кашель, он задыхался, тщедушное тело содрогалось в конвульсиях. Спутники, передатчики, сверхчувствительные наушники и стеклянная банка транслировали громкий треск. Агенты стоически терпели, морщились, но продолжали слушать.
– Папа, как называется корабль?! – заволновался сын.
Он
