Рабочие, если было где работать, при немцах так и ходили на свою работу: есть-то семье надо [12]. Немцы ловили подпольщиков, что-то жуткое происходило поблизости, но до Катиной семьи доходили лишь слухи. Немцы требовали от населения молоко и яйца и совершали мотоциклетные рейды в отдаленные деревни и хутора, где еще осталось много птицы. Уток и гусей они живыми увозили на мотоциклах. Мальчишки быстро наловчились: услышав шум мотоциклов, сразу вооружались длинными хворостинами и гнали птицу к реке, озеру или ручью, где пережидали визит незваных гостей. В остальном немцы местных не обижали, просто не считали за людей. Случалось, что не отбирали продукты, а меняли их на свой эрзац. Многие местные говорили – кто открыто, кто тихонько, – что, если бы немцы дали им земли, жизнь при них была бы лучше, чем при Советах.
Город советские войска освободили с тяжелыми боями спустя полгода, и вскоре Кате и многим ее ровесницам пришли повестки (ребят-ровесников забрали еще до оккупации города в 1942-м). Нашлось немало девчонок, кто на фронт идти не захотел: попрятались у родных, у бабушек. Катя пошла, не позволила совесть прятаться – ведь многие из ребят-одноклассников, она знала, уже погибли [13].
Группу девушек – около ста человек, чтобы сформировать одну роту, – посадили в открытые товарные вагоны, наполненные солью, и так, на соли, привезли в Краснодар. Старинный город, красивая столица Кубани, стоящая на месте древнего Боспорского царства, сильно пострадала. Промышленные предприятия были подорваны НКВД еще до прихода немцев [14], и еще худшие разрушения вызвали обстрелы, бомбежки и пожар, устроенный немцами перед уходом.
Из Краснодара будущих снайперов повезли в станицу Медведовскую, спокойное местечко у слияния двух рек, с белыми домиками в садах и огромными огородами. Здесь им предстояло учиться. Поселили в свинарнике – не нашлось другого места, но девушки понимали, что капризничать не время: идет война, только что прогнали немцев. Свинарник они быстренько вычистили и сделали себе матрасы из камыша, которого было вокруг лимана более чем достаточно. Матрасы положили на землю вдоль стен, поставили в середине несколько деревянных скамеек и повесили на стену листок с распорядком дня – вот и все обустройство [15]. Женскую военную форму для Красной армии тогда массово не выпускали, так что им, как и сотням тысяч призванных в тот год женщин, выдали мужскую, огромную, и мужские сапоги. Гимнастерки доходили невысоким девушкам до колена, сапоги сваливались с ног. Хоть смейся, хоть плачь. Как и других девушек на фронте, всех остригли под мальчика. Уложенная традиционно вокруг головы коса испокон веков считалась красой и гордостью казачек. Большинство из этих будущих снайперов никогда в жизни не стриглись, и расставаться с косами оказалось очень тяжело. Многие плакали и просили старшину сделать исключение. Но хромой старшина-фронтовик, сославшись на приказ сверху, приказал стричься всем [16]. Непривычные мальчишечьи прически расстраивали их до окончания
См.: Степанова Л. Г. Коллаборационизм на Кубани во время немецкой оккупации: социальные истоки и проявления: [Электронный ресурс] // history-kuban.ucoz.ru
Интервью с Е. Ф. Тереховой.
Черепнина В. Оккупация // МК Краснодара. 2013. 22 мая.
См.: Костенков А. Указ. соч. С. 20.
См.: Костенков А. Указ. соч. С. 24.
